Фартовый человек - [95]

Она действительно хотела положить бумагу в печку, чтобы она потом сгорела, но вместо этого вдруг помедлила, а потом развернула листок и прочитала записку:

Товарищ Алексей Дубняк, мы с вами встречались, но больше я не могу, т. к. не испытываю любви. Я вам желаю счастья и себе тоже с другим человеком. Ольга Гольдзингер

Ольга ничего не поняла и перечитала записку несколько раз, а потом осела на подоконник, часто дыша и хватаясь свободной рукой за грудь.

Если бы записку Алеше написала какая-то другая женщина, пусть даже тоже Ольга, – это еще можно было бы пережить. В конце концов, он действительно молодец и удалец, и на работе у него все в руках горит, и в театре получается хорошо изображать лесного стрелка, борца за угнетенное человечество. Да и вообще он видный парень. Он же не виноват, что в него влюбляются девушки. И некоторые из них пишут ему записки.

Но почему та женщина подписалась «Ольга Гольдзингер»?

Ольга медленно встала и побрела к выходу, держа записку в руке. Сторож настиг ее уже на выходе.

– Бусы-то опять забыла! – укоризненно проговорил он, вручая ей нитку речного жемчуга. – Вот рассеянная!

Ольга машинально накинула бусы на шею, завязала их узелком, узелок качнулся и больно стукнул ее в грудь. Домой, в общежитие, Ольга не пошла, а вместо этого возвратилась на фабрику.

– Ты чего? – спросил мастер второй смены Батраков. – Вроде уж отработала сегодня.

– Мне надо, – ответила Ольга рассеянно.

Она увидела вдруг железный стан, тот самый, на котором сидела покойная Маруся, чтобы «охладиться». Ольга покачала головой. Нет, с ума она не сойдет и «лечиться», как Маруся, не станет. Она повернулась к Батракову, который настороженно следил за ней глазами. Кажется, странное поведение работницы удивляло мастера.

– Батраков, у тебя есть ведомости, подписанные Ефимом Захаровичем? – спросила Ольга.

– Что? – Вопрос застал Батракова врасплох. – Какие ведомости?

– Любые… Что-нибудь, что писал Ефим Захарович, есть у тебя?

Батраков решил не спорить. Он зашел в свой закуток, выгороженный посреди цеха, и позвал Ольгу:

– Иди глянь. Да на что тебе?

Он сидел за маленьким тесным столом, а Ольга стояла рядом за его плечом и смотрела в специально для нее открытую книгу.

– Вот тут расписался. – Батраков указал грубым, узловатым пальцем. – И еще тут. Видишь – «спецификация»…

Ольга вгляделась в перечень деталей, выписанный теми же округлыми, немного скачущими буквами. Никакой, понятное дело, каллиграфии – здесь этого не требуется. Просто почерк.

– Его подчерк, – проговорила Ольга очень медленно. – Точно, его.

– А что тебе, собственно, в его подчерке потребовалось? – спросил наконец Батраков.

– Так…

– Оля, что происходит? – Батраков пристально смотрел на нее. – Сперва Маруся Гринберг, теперь, как я погляжу, ты…

– Я – нет, – ответила Ольга, качая головой. – Насчет меня даже и не бойся. Просто… получила одно письмо. Надо было уточнить от кого.

– Ты получила письмо? Важное? – Батраков беспокоился все больше и больше. – Насчет чего? Органам передать?

– Насчет любви, – сказала Ольга в сердцах. – Не надо никаким органам передавать. Это просто… насчет любви.

Впервые за время ее знакомства с Алешей Ольга решилась пойти к нему на квартиру, чтобы объяснить про письмо и чужой почерк, а заодно и разоблачить коварного Фиму. Но на квартире Ольге сказали, что Алеша уже уехал на вокзал.

– Чуть-чуть вы с ним разминулись, – с сожалением прибавила квартирная хозяйка.

Ольга опешила:

– На какой вокзал?

Та отступила на шаг, смерила Ольгу взглядом. Сочувствие в ее взгляде сменилось отчужденностью.

– Разве он не сказал вам?

– Нет…

– Стало быть, не захотел вам говорить? – Хозяйка выглядела все более и более неприязненной.

– Мы с ним со вчерашнего дня не виделись, а вчера было представление, – объяснила Ольга. – Все в круговороте.

Хозяйка покивала головой.

– В круговороте, понятно, что в круговороте. У вас, барышень, всегда все в круговороте… Ну так он во Псков уезжает, в свою часть.

– В часть? – переспросила Ольга.

– В армию. Вернулся на службу. «Еду, говорит, тетя Таня, служить Отечеству с оружием в руках. Буду красным командиром, как и собирался». И уехал.

Ольга, не поблагодарив и не попрощавшись, вышла. Хозяйка проводила ее неблагосклонным взглядом и резко захлопнула дверь.

Несколько кварталов Ольга прошла медленно, опустив голову и думая о чем-то неопределенно-печальном. Нелепо и странно разрушилось возможное счастье. Раньше ли это началось, когда Ольга сердилась на Алешу за его разговоры про девиц, которым он якобы нравится? Или все дело в письме? Она покачала головой. Алеша, может быть, и не поверил бы письму, если бы не происходило между ним и Ольгой размолвок. Сейчас она горько сожалела о многом из того, что наговорила Алеше.

Неожиданно решение пришло. Ольга взяла извозчика и поехала на вокзал. Может быть, она еще успеет к поезду и они смогут объясниться.

Но когда она прибыла, оказалось, что поезд на Псков уже отходит. Ольга побежала вдоль вагонов, заглядывая поочередно во все окна. И наконец в одном она увидела Алексея. Он сидел и спокойно, как бы отрезав себя от прочего мира, смотрел на перрон.