Фарт - [126]

Комиссар выбил пробку ударом бутылки о ладонь. Шеффер сказал:

— Ишь как шибает! Дульно-баллистическая волна.

Комиссар разлил водку по стаканам, и снова Шеффер сказал:

— Пол-литра на восемь человек, да еще дворнику стакан дали.

— Тебе бы только выпить, пистолет, — сказал майор и протянул стакан Житихину: — Ну, Житихин, будем здоровы…

— Не хочу, товарищ майор. У меня от ей голова болит.

— Огонь! Огонь! — закричал майор.

Специальностью Житихина в рязанском ресторане были блинчики с творогом, с мясом и особенно с повидлом. Он делал их из тонко раскатанного теста и хорошо прожаривал. Он не был идейным трезвенником, но, как многие повара, к водке относился равнодушно. Однако приказ есть приказ. Житихин сморщился, быстро проговорил свое обязательное присловье:

— Будем здоровы, — и выпил не закусывая.

— Все молоко да молоко, а когда водку начнем лить? — спросил Шеффер, осушая свой стакан.

— Будет тебе, Васька, прикидываться. В самом деле можно подумать, ты такой любитель выпивки, — сказал Люсь и обратился к полковнику Домрачеву: — Что же вы, товарищ полковник, плохо кормите своих подносчиков пищи? Вот уж который раз один из них приходит к нам на огонек.

— Ни разу об этом не докладывали.

— Как же, и сегодня приходил, просил есть. Говорит: передвижка, никого не нашел на старом месте.

— Передвинулись мы вчера. Как он мог не знать? Прикажу расследовать это дело.

На ступеньках послышались шаги, хлюпнула доска у входа, и голос помощника начальника штаба произнес:

— Разрешите войти?

— Попробуйте, — ответил военком.

Помощник начальника вошел в землянку, в дверях остановился Моликов. Правая рука его была перевязана свежим бинтом.

— Разрешите обратиться к полковнику, — сказал помощник начальника штаба.

Люсь разрешил.

Помощник начальника штаба по оперативной части спросил полковника, есть ли в семнадцатой дивизии командир полка Сперанский.

— Есть. А в чем дело?

— А командир роты Рыбаков?

— Рыбаков? В полку Сперанского? Никогда не слышал. Есть у Сперанского командир роты Рыбаков? — спросил полковник своего сурового, молчаливого адъютанта.

— Ни разу не слышал, — ответил адъютант.

— Разрешите доложить, товарищ майор. Задержан подносчик пищи из семнадцатой эсде. В термосе у него обнаружена рация, — сказал помощник начальника штаба таким тоном, каким он докладывал об обстановке.

…Когда подносчик пищи дохлебал щи из своего термоса и двинулся в путь, Моликов осторожно пошел за ним. Моликову давно не нравился этот подносчик. Он не раз заставал его в расположении командного пункта, не раз слышал, как тот заговаривал с людьми о вещах, его не касающихся. Почему он такой любопытный, этот тип? И почему фриц не ответил сейчас, когда стреляла кочующая пушка? Не потому ли, что подносчик был занят едой?

Ночь была лунная, над лесом в светлых облаках медленно плыла полная луна, и от ее неверного света еще чернее, еще непрогляднее казались тени кустов и деревьев. Погода становилась все свежее. Ближе к утру следовало ждать мороза.

Подносчик пищи шагал, не выбирая дороги, шлепал по лужам, проваливался в грязь и глухо матерился. Можно было подумать, что он нарочно идет с таким шумом, чтобы все знали, что он уходит. А может быть, так только казалось Моликову? Как бы там ни было, Моликов шел за подносчиком осторожно, поминутно замирая на месте, чтобы не выдать себя. Ему очень не нравился этот тип.

Внезапно подносчик остановился и затем двинулся дальше, но теперь он шагал потихоньку, смотрел, куда ступить, и, казалось, прислушивался: не идет ли кто за ним? А за ним шел Моликов, шел бесшумно, незаметно, как только он один и мог ходить во всем полку.

Но вот подносчик снова остановился, оглянулся. Моликов застыл в тени кустов у обочины дороги.

Легко перескочил Макар придорожный кювет, полный жидкой грязи, и, осторожно раздвигая ветки кустов, пошел к лесу.

Не отступая ни на шаг, Моликов крался за ним. Временами темный силуэт подносчика терялся среди темных кустов и темных деревьев. Тогда Моликов приостанавливался, прислушивался, приседал и находил между деревьями его фигуру. Иногда он определял направление, по которому шел подносчик, по веткам, — они колебались и были видны на фоне лунного неба.

Вскоре подносчик остановился. Моликов услышал его сопение. Макар стоял под деревом и возился с ремнями термоса. Негромко звякнули пряжки ремней, подносчик скинул термос под деревом и присел возле него. Моликов подкрался ближе. Еще раз что-то звякнуло в руках подносчика, и затем Моликову показалось, что он начинает различать руки Макара в слабом свете. Моликов постоял несколько минут не двигаясь, затем подскочил к подносчику и, прежде чем тот успел выпрямиться, опрокинул его навзничь.

С запозданием выхватил подносчик из-за воротника финский нож. Он хотя и ткнул Моликова в кисть руки, но сам не успел ни вывернуться, ни подняться. Сильным ударом окровавленного кулака Моликов оглушил его. Зажимая рану левой рукой, разведчик нагнулся и поглядел на термос. Нижняя часть боковины обыкновенного оцинкованного термоса для подноски пищи была открыта, и внутри него сиял слабый свет…

— Давайте этого типа сюда! — сказал майор Люсь, когда помощник начальника штаба доложил ему о происшедшем.