Фармацевт - [41]
Душевное состояние Ричарда было под стать погоде, таким же мрачным и беспросветным. Он едва сдерживал рыдания, чёрная волна отчаяния раз за разом накатывала на него, точно ледяной прибой близкого Северного моря. В затылке нарастала тупая пульсирующая боль, ломило виски. Ему вспоминались незначительные вроде бы мелочи, связанные с родителями. Нежная улыбка матери, её ласковые руки, гладящие его волосы. Приподнятое и торжественное лицо отца, повествующего о тёзке Дика, любимом короле графа Уильяма, Ричарде Третьем Йорке. Как часто в горестной потере нам вспоминаются такие вот «пустяки», в которых опять звучит родной голос, видится взгляд или жест – всё то, чего нам уже никогда-никогда не увидеть вновь здесь, на земле. А ещё думалось о горячем сердце отца, об умении лорда Стэнфорда безмолвно, не жалуясь, сносить несчастья и боль, о самоотверженности и душевной щедрости матери…
«Силы небесные! – со смятением думал Дик. – За что вы посылаете мне столь страшные испытания?»
Силы небесные, как водится, не отвечали… Но почувствовал в это мгновение осиротевший Ричард, будто смотрят ему в спину чьи-то незримые глаза. Недобрым казался взгляд этих глаз! Ох, до чего же прав был Генри Лайонелл, когда ещё двумя годами ранее говорил себе: Стэнфорд-холл – плохое место! И становится всё хуже.
Судьба Ричарда Стэнфорда сложилась так, что всё время подгоняла его; жизнь словно бы неслась вскачь, не укладываясь в привычные временные рамки, ломая возрастные барьеры. Ричард – «спасибо» колледжу Энтони Прайса – очень рано распрощался с детством. Сегодня, похоронив родителей, Ричард прощался с юностью.
…Генри Лайонелл не мог оставаться в Стэнфорд-холле до бесконечности. Дела требовали его присутствия в Гулле, кроме того, братьям Стэнфордам надо же когда-то было начинать выстраивать новые отношения между собой, учиться жить без родителей и брать все дела в свои руки.
«Не становиться же мне вечной нянькой при постоянно пьяном Питере и слишком, к великому сожалению, слишком юном Ричарде», – думал мистер Генри. Его правота, конечно же, неоспорима. И без того мистер Лайонелл сделал для своего умершего приятеля всё, что в человеческих силах. К тому же – хоть Лайонелл терпеть не мог всякую мутноватую мистику – тяжкая атмосфера Стэнфорд-холла непостижимо действовала на почтенного адвоката, выбивала из колеи, не давала свободно дышать, стискивала сердце дурными предчувствиями. Лайонелл не хотел признаваться себе в этом, но он попросту опасался и дальше оставаться здесь, в проклятом неведомо кем месте.
Утром в субботу, через два дня после похорон графа Уильяма и Фатимы, Лайонелл зашёл к Ричарду, чтобы попрощаться с юношей. И откровенно поговорить на прощание. Стоит заметить, что, подобно погибшему Ральфу Платтеру, мистер Лайонелл относился к Ричарду не как к юнцу, а с уважением, как к взрослому и зрелому человеку.
– Давайте пройдём в кабинет вашего отца, Ричард, – сказал Лайонелл после того, как они поздоровались. – Я хотел бы показать вам некоторые бумаги, кратко ввести в курс ваших дел, разъяснить некоторые детали вашего положения на сегодняшний день.
– Имеет ли это смысл, мистер Лайонелл? – бледно улыбнулся в ответ Дик. – Я слабо разбираюсь в юриспруденции. Я ничего не понимаю в наследственном и имущественном праве. Что до моего, как вы изволили выразиться, положения… Я и без документов догадываюсь, что оно весьма непросто. Вы всегда хорошо относились к моей матери и ко мне, мистер Генри, поэтому поговорим начистоту, без обиняков. Питер стал лордом и хозяином Стэнфорд-холла, не так ли? То есть он в любой момент может выставить меня отсюда.
– Н-ну… Не то чтобы выставить, – без особой уверенности возразил Лайонелл. – Вряд ли он пойдёт на такое, существует ведь и общественное мнение.
Ричард грустно усмехнулся. Он успел узнать цену общественному мнению.
– К тому же наследуемое Питером имущество пока что под секвестром, – продолжал заметно взволнованный Лайонелл. – По закону до тех пор, пока ваш брат не вступит в права владения, он не может распоряжаться в Стэнфорд-холле как его единоличный хозяин. По крайней мере, до окончания секвестра вы с ним равны.
– Как долго продлится секвестр? От чего и от кого это зависит?
– Недели три. До Рождества. Это зависит от судебного департамента графства. Сессия судебной палаты королевской скамьи должна состояться в эти сроки.
«Значит, Питер не должен дожить до Рождества», – холодно и отстранённо подумал Дик.
Они беседовали ещё около получаса. Чем дольше длилась беседа, тем большее удивление испытывал Генри Лайонелл.
«В Ричарде что-то очень сильно изменилось, – думал он. – Неудивительно, после таких-то событий! Но не могу сказать, чтобы мне пришлись по душе эти изменения. Он так спокоен, так рассудителен… Точно долго и трудно поживший человек, накопивший изрядный и горький опыт потерь. А ведь Дику не исполнилось и шестнадцати!»
Уже в самом конце разговора, перед тем как распрощаться с Ричардом, Лайонелл пристально посмотрел ему в глаза и, тщательно подбирая слова, произнёс:
– Ричард, я честно пытался разобраться во внутренних причинах этой ужасающей трагедии. Не в том, что на поверхности, что видно с первого взгляда каждому, а… Вижу, что вы поняли меня. Так вот, не могу похвастаться, что мне это удалось. У меня осталось куда больше вопросов, чем ответов. И я должен сказать вам: мне кажется, что некоторые из этих ответов вам известны. Не хотите поделиться ими со мной?
Жизнь — театр, и люди в нем актеры. И лучшие актеры, как считает Джонатан Лоуренс, те, кто уже мертв. У него нет недостатка в таких актерах. Людей вокруг много — выбор огромен. В его труппе будут играть лучшие из лучших. Они воплотят его замысел в совершенстве. Его спектакль потрясет мир.
Он родился изгоем. Сын нищего испанского садовника, немой и полоумный дурачок, Себастьян Хосе не знал, что такое любовь. Но умел любить своих господ — семейство богатых землевладельцев Эсперанса. Он задумал устроить им райский сад, где после смерти его господа обрели бы вечное блаженство. Для начала Себастьян похищает из склепа и закапывает в саду труп умершей доброй сеньоры Долорес. А потом каждый из членов семьи обретает свой уголок сада для упокоения. Одно плохо: некоторые из господ не спешат попасть в рай, и приходится им помочь умереть.
Что таится в темных глубинах ее подсознания? Что заставляет эту женщину оставлять спокойную, размеренную жизнь и совершать поступки, граничащие с безумием? Никто не в силах угадать, когда, повинуясь какому-то властному инстинкту, эта заложница своих неукротимых страстей вновь ввяжется в головокружительную авантюру, в которой так легко перейти грань между жизнью и смертью. А когда на ее пути встречается такой же одержимый, опасная игра становится еще острее. А потом — блаженное опустошение, умиротворенность, полный покой.
Он пожертвовал многим: стал бесполым существом, отверженным в мире людей, обитателем тайного глухого убежища. Зато здесь, совершая магические ритуалы, он научился общению с древними божествами этого края, стал толкователем и проводником их воли. Боги открыли ему, где разверзнутся врата ада, после чего изменятся судьбы мира. И он должен быть там, должен принести любые жертвы – мужчин, женщин, детей – лишь бы исполнялось божественное провидение…
Во всем Арагоне, во всей Кастилии нет часовщика искуснее Бруно Гугенота. Он настолько преуспел в своем мастерстве, что дерзнул бросить вызов самому Создателю, решив взять и повернуть ход времени. И немудрено, время действительно неспокойное: повсюду рыщут шпионы, вынюхивая очередного еретика, чтобы оттащить его на костер.Время, считает Бруно, течет в какие-то совсем уж мрачные дебри… Надо чуть-чуть подправить: поменять шестерни, затянуть пружину, перевести стрелки… И вот уже пошло другое время — полегче, повеселее…Но, увы, не менее кровожадное, чем прежнее.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.