Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах - [32]
Двадцать лет брежневщины — это время реставрации сталинизма в возможных после оттепели условиях, сталинизм без массовых репрессий. Но инакомыслящих сажали, по улицам Праги ползли танки, а «ограниченный контингент» шёл по долинам и по взгорьям Афганистана. Экономика была экономной для одних и щедрой для других.
Ползучая сталинизация сопровождалась тихим возрождением образа благолепного вождя. То, что было неловко делать политикам, передоверялось художникам. (Смотри фильм Бондарева, Курганова и Озерова «Освобождение», получивший Ленинскую премию.)
Сталин выслал чеченцев в Казахстан. В 60-е годы они получили возможность вернуться на родину. Но не все из них поехали. Старики ненавидели Сталина, но в новом поколении к нему относились лояльнее. Так, в будке одного сапожника висел его портрет. Это и гордость земляком-кавказцем, и некоторая фронда по отношению к нынешним руководителям.
В конце 60-х годов при появлении Сталина на экране в зале раздавались аплодисменты, хотя не так уж много в кинотеатре, отражающем социальную структуру средних слоёв общества, прямых сталинистов. В этом проявлялась романтичность молодёжи, понаслышке знающей о репрессиях и приверженной сильным личностям, и оппозиционность пожилых «нынешним».
Прошло двадцать три года со дня смерти Сталина. В Дагестане нет грузовика, такси, сапожной будки без портрета Сталина. Особенно любим групповой портрет: Сталин, его старая мать, Василий в форме генерала. Образовался доходный бизнес: торговля снимками.
В докладе, посвящённом 60-й годовщине Советской Армии, министр обороны СССР Устинов упомянул Сталина. Пять тысяч офицеров и ветеранов, сидевших в зале, устроили овацию.
В брежневское время армией руководил Гречко. Где-то за городом для него держали тройку и сани с пологом из рысьих шкур. В армии говорили: пережили кукурузу, переживём и Гречку.
Нескольких генералов уволили без пенсии за торговлю армейскими дублёнками, которые самолётами отправляли в Польшу.
Со второй половины 60-х годов центральным событием Отечественной войны становится битва на Малой земле, а фигурой, определившей победу, — политработник полковник Леонид Брежнев. Брежнев вполне по-сталински переписывал историю. Но если Сталин при этом теоретизировал: «Историю нельзя ни улучшать, ни ухудшать», то Брежнев делал это простодушно.
Вопрос анкеты: «Что вы делали во время войны: отсиживались в окопах Сталинграда или сражались на Малой земле?»
Мы живём в восточной деспотии. Время остановилось, и не пытайся уловить его движение.
В 1956 году, после XX съезда, появилась надежда, но после Будапешта и Новочеркасска она дала трещину. В 1968 году, после подавления Пражской весны, надежда исчезла. В 1979 году, после вторжения в Афганистан, ушла даже надежда на надежду.
ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Чином от ума избавлен.
Александр Грибоедов
Сахаров говорил: «Страной должны править не партийные, а умные люди».
Было притчей во языцех самодурство купцов. Теперь главный Самодур — чиновник. К нему перешла вся власть. Взамен одного диктатора в каждом отдельно взятом советском учреждении возник свой. Делает что левая нога хочет. При Хозяине боялся. Теперь некого бояться. Мышление чиновника знает только вертикаль. К высшим — предупредительность, к равным — зависть, к низшим — презрение. У него нет другого отношения к человеку кроме иерархического: он или заискивает, или похлопывает по плечу.
Когда рабочий Пупкин узнал, сколько стоит памятник, вставленный при жизни очередной гертруде, он сказал: «За такие деньги мог бы и сам постоять».
«Меня нет и не будет».
Разговор в высшем свете.
— Вы почему арбуз не едите?
— Ухи пачкает.
ПЯТИЖДЫ ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Рассказывал один из старейших кинематографистов Яков Райх.
После войны Райх был директором картины, снимать которую пришлось в Запорожье. Жильё и питание ему удалось организовать сравнительно легко, но вот транспорт можно было получить только с разрешения первого секретаря обкома. Им в те поры был Леонид Брежнев. Он принял членов съёмочной бригады радушно. Угостил и к слову рассказал историю: «Во время Парада Победы я стоял по правую руку от трибуны Мавзолея. Было прохладно, и я грелся коньяком, и так нагрелся, что меня швырнули в „эмку“ и доставили в гостиницу „Москва“. Решив вопрос с машиной, секретарь обкома сказал: „Каждый должен иметь возможность получить пользу от своего труда“ и вызвал директора филармонии. Указывая на заезжих киношников, Брежнев распорядился: „Два кассовых концерта на сумму пятьдесят тысяч“. Директор промямлил: „Но у меня Бейбутов…“
Бейбутова отодвинули, и московские кинематографисты уехали из Запорожья с пятьюдесятью тысячами.
В Большом театре завершалось торжественное заседание, посвящённое 33-й годовщине Октября. Все встали и запели „Интернационал“. Сталин взял под козырёк, хотя его на голове у него не было. Поскрёбышев прошептал: „Постарел наш вождь!“ После торжественной части состоялся концерт. Последним его номером было выступление молдавского танцевального коллектива, лихие пляски которого вызвали овацию. Когда концерт закончился, Сталин в сопровождении Поскрёбышева вышел из правительственной ложи. Навстречу шёл человек с широкими, густыми бровями. Сталин сказал:
