Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах - [30]
Этот анекдот вдруг материализовался, когда я попал в музыкальную редакцию. Шло утверждение серьёзной музыки, которую следовало передавать в эти торжественные дни. «Так, Бетховен, так, Чайковский, так, Глинка, — мотал заведующий, подписывая направления, и вдруг не своим голосом закричал: — Вы что, с ума спятили?! В тюрьму захотели?!» Он перечеркнул направление и схватил валидол. Ничего не понимающие сотрудники прокрутили плёнку. Это была ария князя Галицкого из оперы «Князь Игорь» Бородина:
Замирая от ужаса, работники музыкальной редакции благодарили в душе своего спасителя.
На кого они все подумали?
Шостакович долго и путано объяснял смысл и идею 14-й симфонии, а потом сказал: «Есть такое понятие — порядочный человек, вот об этом и для этого написана симфония».
Поверив в свободу, художники оттепели создали на стене бассейна в Лужниках мозаику — обнажённые мужчины и женщины.
Министр культуры Фурцева велела замазать это бесстыдство бетоном.
Хрущёв встречался с грузинскими крестьянами. На эту тему грузинские художники написали картину. Секретарь ЦК Компартии Грузии Черевиани сделал замечание: «Вы нарисовали крестьян большими, а Хрущёва маленьким. Неправильно. Это натурализм. Хрущёва нужно нарисовать более высокого роста, чем крестьян».
Возможно, если бы Хрущёв знал английскую поговорку: «Я не настолько богат, чтобы покупать дешёвые вещи», он не стал бы настаивать на сооружении лагутенковских времянок-«хрущоб», срок службы которых ограничивается двадцатью пятью годами.
Архитектор А. Власов отказался строить Дворец съездов в Кремле, так как при этом необходимо было разрушить несколько старинных построек. За дело взялся Посохин.
Периоды развития советской культуры: репрессанс, реабилитанс, неопрессанс.
В голодную послевоенную Москву впервые завезли бананы. У знаменитого клоуна Московского цирка Карандаша появилась реприза:
«— Как живёшь, Карандаш?
— Как в Африке: хожу голый и ем бананы!»
В другой репризе на вопрос: «Карандаш, почему ты сидишь на мешке с картошкой и молчишь?» он отвечал: «Вся Москва сидит на картошке и молчит». На несколько недель его отстранили от работы, но этим и кончилось.
Как-то в конце 50-х годов друг Карандаша журналист Василий Сухаревич пригласил нескольких юмористов в цирк посмотреть репризы с его текстом. Долго шли номера без текста. Гости ждали. Когда слон стал унавоживать арену фельетонист Рыклин прокомментировал: «Наконец пошёл текст Сухаревича!» Сухаревич ценил юмор и не обиделся. Его репризы были во втором отделении. Выйдя на арену, Карандаш показал пальцем и закричал: «Сухаревич пришёл!» И столько в его голосе было радости, что весь цирк засмеялся.
Пришёл еврей в цирк и сказал, что может прыгнуть из-под купола. Вывесили афишу, собрали тьму народу. Еврей стоит под куполом и не прыгает. Публика кричит: «Прыгай! Прыгай!» Он не прыгает. Вызвали директора цирка. Он кричит: «Прыгай!» Он не прыгает и говорит: «Послушайте, об спрыгнуть не может быть и речи, речь идёт об сойти назад».
В 50-х годах я, беспартийный эстетик, преподавал свою дисциплину в сети партпросвещения Всероссийского театрального общества. В кружке занимались ведущие актёры московских театров.
На зачёте Охлопкову предстояло рассказать о природе художественного метода. Он задумчиво повторил вопрос, сделал вид, что формулирует ответ про себя, а потом сказал: «Так, знаю. Следующий вопрос, пожалуйста».
Серафима Бирман вместо ответа на вопрос «Художественный образ и жизненный материал» вспомнила давнюю историю. Много лет назад она приехала в Москву поступать в театральную студию. Экзаменационную комиссию возглавлял Станиславский. На просмотре Бирман был задан этюд: «Проститутка соблазняет мужчину». «Я, — рассказывала Бирман, — шестнадцатилетняя девушка из глубокой провинции, ни разу не видела проститутку и плохо знала, что она должна делать. Однако какие-то смутные представления у меня были. Я села поближе к Станиславскому, закурила, положила ногу на ногу и стала медленно поднимать юбку до колен, а потом — ещё медленнее — выше. При этом я прижималась к Станиславскому плечом. „Верю, верю! — не советуясь с коллегами по комиссии, закричал он. — Вы приняты!“».
Я сказал: «Ваш пример, Серафима Германовна, показывает, что в основе образа лежит жизненный материал, но этот материал может быть не непосредственным, а сложно опосредованным опытом художника». «Наверное», — равнодушно сказала Бирман. Мои теоретические суждения ей не были интересны.
Матч Ботвинник — Таль — иудейская война во славу России.
До революции на Цветном бульваре существовал бордель под названием «Нимфа». В центре огромного зала был бассейн, в котором плавали нагие красавицы. Прямо здесь выбирали. В советское время бордель закрыли, а здание отдали издательству «Искусство». Как-то сюда пришёл за гонораром один старый театральный критик. «Приятно получить деньги там, где ты их когда-то тратил», — сказал он, стоя у окошка кассы.
