Фарисей - [12]

И вот теперь она оттаивала. Еще не совсем она управляла своим настроением, но все чаще и чаще ощущала покой в душе и желание взглянуть ввысь, в небо. В детстве она любила смотреть в небо, лежа на траве. В саду ли дома, в поле. Главное — небо, плывут облака и ощущение, что ты наедине с вечностью.

На этой говорильне, которая вначале ее не заинтересовала, она предполагала потрепаться с Люськой, с которой они дружили первые три года в институте, пока та не вышла замуж за моряка и не перевелась в Симферополь. Неожиданно обе одновременно прекратили треп и прислушались. Еще бы, у них на глазах разыгрывался такой спектакль! Никто не знал повестки. Кому она нужна! В президиуме те же физиономии. За трибуной Пиночет. Как всегда, для начала окропил проректоров. Оба сидят за столом президиума, а тот, кому больше других достается, сегодня сел с торца стола и виден только профиль. Ничего, смена цветов и так видна, светофор заработал. Слышно, как хихикают студенты. Что‑то на этот раз их много пришло. Неужели пронюхали, что будет жареным пахнуть? Студенческая информация — самая верная. Потом на трибуну выполз этот партийный деятель, что сменил в отделе науки Ваню Полозкова с его «семьей» и «средствами». Партийный зав костляв, истеричен и взвинчен. Он кричит, завывая, наработанными приемами. Кажется, что с таким же успехом он может переключиться на надои молока, свиноматок и поголовье крупного рогатого скота. Каков арап! Но что это?! С тем же самым ораторским подвывом он вещает о том, что в институте сложилась революционная ситуация, когда верхи не могут, а низы не хотят… За первый квартал этого года, а дело было в марте 85–го, в крайком поступило 48 жалоб на ректора, из них только 12 не подписаны. Ого! Потом этот зав. отделом науки берет ректорский доклад, выворачивает его наизнанку и начинает сечь им автора, у которого, как выяснилось, за четыре года ректорства нет опоры в проректорах, нет единомышленников, а вокруг одни враги, разгильдяи и подонки.

Аудитория напряглась и притихла. Даже Изольда с Люськой прекратили жевать и прислушались. Да, этот дерганый мужик уничтожал Пиночета. Неспроста это все, неспроста… Когда так поносят своего же выдвиженца, значит они на нем поставили крест. Хоть и накладка это на качество в подборе кадров, — выгонять до пяти лет после выдвижения — но видно уж и им терпеть невмоготу.

Под конец собрания повеселились. После такого разгрома выступил один ректорский прихвостень. Ректор привёл в институт его варягом. А доморощенного, на чье место должен был сесть варяг, решил изжить. Тогда Пиночет только пришел к власти и в людях были живы иллюзии. Кто в России не мечтает о просвещенном монархе? Так вот, ректор вызывал к себе по одному всех членов Совета и просил голосовать за своего выдвиженца. Так он и прошел на первом ректорском подлоге, с тех пор ему верно служит. У Изольды по этому поводу как‑то сама собой родилась басня.

Рос в Краснодаре дуб зелёный.

Жил Краснодаре кот ученый.

Дуб, как обычно, в руководстве,

Ученый кот на производстве.

Кот гнул с утра пораньше спину,

блюл трудовую дисциплину,

но толку от кота ‑никак,

кот от природы был дурак.

А дубу кот, что дар бесценный.

Ретив, общественник отменный.

Хоть он в делах не волокет,

для дела надо — запоет!

Не долго дуб тот продержался.

Он ветра свежего дождался,

бедняга рухнул и допёр —

его кот цепью перетёр!

А так как «кот от природы был дурак», то он не мог сориентироваться в обстановке и начал шпарить по бумажке свое выступление, где он, в развитие ректорских нападок, поносил те же объекты, красочно описывая примеры их протекционизма и разгильдяйства. Публика откровенно и громко смеялась.

После собрания, уже одевшись, Изольда, Люська и их однокашники стояли в вестибюле, весело обсуждая это побоище. Изольда увидела, как Шмуль тихо и незаметно, втянув голову в плечи, проскользнул к гардеробу, где дежурный студент подал ему последнее пальто. Одевшись, он потерянно стоял. Глаза Изольды хищно сверкнули, ей остро захотелось подойти к нему вплотную и выдохнуть в лицо: «Вы подали заявление?». А, пусть его, подумала она успокаиваясь, он от меня уже получше слышал, когда еще не был лежачим. Потом ей рассказывали, как этот самый зав. отделом четыре часа в своем кабинете в крайкоме выжимал из него это заявление «по собственному желанию». Заслуженный деятель, говорят, сильно хотел стать еще и член–кором, но опоздал и дождался свежего ветра.

Изольде рассказывали, что охотники за скальпами начали свое расследование задолго до того, как Пиночет бесславно закончил свое богомерзкое правление и не вина их, а беда, что было оно таким долгим. Во всяком случае, это не общеизвестный феномен лягания поверженного. Охотники были готовы обнародовать свои трофеи и при прежнем его состоянии. Дело в том, что Арон Иванович Шмуль, заслуженный деятель науки, немало гордился своими изобретениями и его лик красовался на стенде ВОИР. Насколько заслужена им слава изобретателя — судить сложно, т. к. прежние его дела сплошь секреты. Этот «великий гуманист» изобретал бактериологическое оружие под шелест цитат классиков марксизма–ленинизма. А вот история его последнего изобретения, благодаря усилиям очень неодобряе- мого им кагэбиста, стала достоянием гласности уже после «собственного желания».