Фархад и Ширин - [13]

Шрифт
Интервал

Что создавал Шапур, как создавал,
Что стал Шапур подозревать: «Фархад,
Пожалуй, сам художник, мой собрат…»
Когда, пройдя чрез много разных стран,
Вступили путники в страну армян,
Шапур сказал: «Теперь, мой друг, следи, —
Свой вещий сон тут наяву найди».
И вот, спустя еще дня два иль три,
Фархад, ликуя, закричал: «Смотри!
Вот тот же луг во всей его красе,
И лилии на нем, и розы все!
И тот же самый кружит соловей
Над розою возлюбленной своей.
Здесь прах похож на чистую парчу,
Здесь воздух тушит разума свечу!»
Куда бы здесь ни обращал свой взгляд
К несчастью устремившийся Фархад,
Он дружбу роз и терний наблюдал,
Свою судьбу теперь в ней наблюдал —
И сердце боль пронзала, что ни миг:
Фархад долины бедствия достиг
И на вершине горя водрузил
Страданий знамя, что всю жизнь носил.
И так теперь сказал Шапуру он:
«Ты нашей дружбы свято блюл закон.
Вот тех же скал высокая гряда,
Что мне предстала в зеркале тогда.
Вот, друг Шапур, тот самый уголок,
Что так меня сквозь все преграды влек!
Быть может, я навязчив чересчур,
Но я тебе откроюсь, друг Шапур:
Взгляни на скалы, — видишь, люди там?
Работой надрывают груди там.
У каждого из них в руках — тиша.
За них, Шапур, болит моя душа!
Там пробивают, видимо, арык, —
Пойдем — узнаем, что за шум и крик…»
Друзья туда направили стопы
И стали на виду у той толпы.
Картина, им представшая, была
Поистине печальна, тяжела:
Кляня свою судьбу, самих себя,
Крепчайший камень этих гор долбя,
С надсмотрщиком суровым во главе,
Трудились человек там сотни две,
Изнурены, измучены трудом —
Бессмысленно порученным трудом:
Такой гранит был твердый, — ни куска
Не скалывала ни одна кирка!
Да что — куска! — крупинки небольшой
Не отбивалось ни одной тишой!
А те несчастные долбят, долбят…
Поистине не труд, а сущий ад!
Фархад глядел, и сердце сжалось в нем!
Вскипели сразу гнев и жалость в нем!
С глубокой складкой горя меж бровей
Глядел он, не стерпел и крикнул: «Эй,
Несчастные! Судьбой, как видно, вы,
Подобно мне, угнетены, увы!
Однако кто, за что обрек вас тут
На этот тяжкий, безуспешный труд?
Зачем так мучитесь вы, люди, здесь?
Какое же неправосудье здесь!
Гляжу на вас, и богом вам клянусь,
Вот-вот я дымом вздохов захлебнусь!
Откройте вашу цель, и, может быть,
Я чем-нибудь смогу вам пособить!..»
Душевнейшим обычаем его,
Всем царственным обличием его
Те люди были так изумлены,
Так состраданьем были пленены,
Что, ниц повергшись, о своих делах
В таких ему поведали словах:
«Кто ты, кто сердцем чистым взговорил?
Не сам ли ты архангел Джабраил?
Мы ангелов не видели, а все ж —
Ты на людей обычных не похож.
Но если ты и человек, то пусть
Тебя минуют беды, горе, грусть!
Ты спрашивал, теперь ответ внемли:
Отчизна наша — это рай земли.
Есть сорок крепостей у нас в стране, —
Их башни с зодиаком наравне.
Венчает добродетелью страну
Царица, наш оплот — Михин-Бану.
От Афридуна род ведет она,
И в мире, как Джемшид, она знатна.
На лик ее венец не бросил тень,[34]
Но дань с венцом берет он, что ни день.
Сокровищ у Михин-Бану в казне, —
Никто не видел столько и во сне.
Опора нам владычество ее,
Отрада нам величество ее.
Живет она, от мира отрешась,
Ничьих враждебных козней не страшась.
Есть у нее племянница Ширин,
Как свет зари, румянец у Ширин.
Вся — заповедник чистоты она,
Стройна, как тополь, как луна ясна.
Не то, что в светлый лик ее взглянуть, —
Не смеем это имя помянуть.
Кто красоты ее видал венец,
Тот, говорят, на свете не жилец…
Михин-Бану полна забот о ней,
Навек ей дав приют в душе своей.
Отраду в жизни находя одну,
Лишь для нее живет Михин-Бану.
А о труде своем что скажем мы?
Арык ведем в гранитном кряже мы.
Кряж с запада к востоку наклонен,
Источник оросил восточный склон.
Вода его свежа и так сладка, —
Мертвец воскреснет даже от глотка!
Туда, всю свиту вкруг себя собрав,
Царевна приезжает для забав.
Порою эта гурия пиры
Устраивает в том конце горы.
На западе ее дворец стоит,
Необычайной красоты на вид.
Дворцу под стать — окрестность хороша;
Как дивный рай, вся местность хороша.
Макушкою в заоблачный атлас
Там горная вершина вознеслась.
Ах, видно, нет и рая без беды:
Ни капли на вершине нет воды!
Однако, по сужденью знатоков,
Исход из положения таков:
Пробить арык — и из ручья тогда
На запад, мол, поднимется вода.
Но от дворца живительный ручей
Течет, увы, за десять ягачей!
Вот их наметка. Мы по ней арык
Должны пробить — и вверх пустить родник.
Но здесь, как видишь сам, все сплошь — гранит;
Тишой долбишь, киркою бьешь гранит, —
Они его, однако, не берут…
Замучил, погубил нас этот труд!
Мы поломали все тиши, кирки:
Тут юноши на вид — как старики,
Все потеряли даже вид людей,
В три года сотни три пробив локтей.
Не только мало жизни нам одной,
Но если б жить нам столько, сколько Ной,
И то нам этот не пробить арык, —
Столь непосилен труд и столь велик!
Начальников мы убедить хотим, —
Что наши доводы и просьбы им!..»
Их повести печальной внял Фархад,
За них страдая, застонал Фархад:
«О ты, несправедливая судьба!
О, с камнем непосильная борьба!
А я такие знанья берегу
И неужели им не помогу?
Хоть я не для того пришел сюда,
Но слишком велика у них беда…»
* * *
Оставить их не мог беспечно он:
Горн попросил и мех кузнечный он,
И кожаный передник он надел
И приступил к работе, как умел.

Еще от автора Алишер Навои
Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".