Фарфоровая комната - [51]
Мехар не спорит, боясь вызвать подозрения, и они идут через двор. У колонки их останавливает Май: выйдя за порог, она спрашивает, куда они собрались.
— По нужде, — говорит Мехар, решив теперь идти по большаку, чтобы Май не увидела, как она идет назад на грунтовую дорогу.
— Обе? Плохая ночь для прогулок.
— Но ведь такая темень, — говорит Харбанс.
— Я же не захочу потерять вас обеих, правда? Харбанс, иди спать. Я подожду ее сама.
Харбанс явно недоумевает и не желает подчиняться, поэтому Мехар говорит: «Не волнуйся», — и ласково дотрагивается до ее руки, надеясь, что Харбанс вспомнит этот жест. Когда начнут спрашивать, кто видел Мехар последним, отзовется Харбанс. Мехар подумала об этом, еще когда они выходили из комнаты, и порадовалась. Харбанс всегда была добрее других женщин.
Под влиянием нахлынувших чувств Мехар снимает свадебную шаль, которая сразу так восхитила Харбанс, и отдает ей.
— Думала, будет прохладнее, — объясняет она.
Потом Мехар бросает взгляд на Май, но та молчит. Может быть, ей оттуда было не видно.
— Я быстро, — говорит им Мехар и делает шаг в поле. Она идет, пока не упирается в высокий тростник. Ее сердце полно, как луна, заливающая светом хлеба, такая низкая, что еще несколько шагов — и можно пройти прямо через нее. В небе россыпи звезд. Быстро плывут рваные облака. Лохмотья ночи. Чутко прислушиваясь, Мехар встает на колени и нащупывает холщовую сумку, в которую последние несколько дней складывала свою и его одежду. Она вытягивает шнурок из пары своих шальвар, привязывает сумку за спиной, а сверху накрывает чунни.
Теперь она снова прокладывает себе путь, пригнувшись, раздвигая стебли. Беззвучно молясь, ускоряет шаг и сжимает в кулаке подол туники, чтобы не мешался. В ее ступни впиваются камушки. Красная галька. Острые ракушки. Не думай. Не надо. К дороге. К дороге, а потом к нему, он уже ждет ее на лошади. (Почти: он лежит на крыше хижины и высматривает, не покажется ли кто в поле, не покажется ли она. Внизу неподвижно стоит конь и видит сны.) Трава становится короче, укрыться больше негде, луна беззаботно освещает все далеко вокруг, и Мехар чувствует опасность, хочет сделать передышку, однако ноги несут ее дальше, прежде чем она успевает что-то сделать, и вот она уже ступает на теплый асфальт и мчится по дороге, отбросив вуаль, растаптывает расстояние, атакует ночь, вдыхает ее всеми легкими. Берет влево, потом срезает по длинной прямой и на полной скорости, задыхаясь, добегает до соседней деревни. Мерцают гладкие камни мостовой, по краям улочек ромашки, зажмурившие лепестки. Она жмется к домам, где темнее всего, и наконец пересекает грунтовую дорожку, бежит через последнее поле, через траву по грудь высотой, прорезая локтями что-то колкое и жесткое, все ближе и ближе к нему, и он вдруг замечает темную полосу, рвущуюся через поле, спрыгивает с крыши, бросается навстречу и втягивает ее в хижину.
— Как ты долго. Скоро светает.
Почему-то ей трудно признаться себе, что она смогла, успела, и пока они готовятся к выходу, у нее вертится мысль, не упущено ли что-то важное, о чем нужно ему сказать, — возможно, в поведении Май, в том, как легко она дала ей сбежать. Ее тревожит чувство, будто она утаивает какую-то важную деталь, которую ей никак не ухватить, но это чувство она не хочет и не в силах анализировать. Она кладет руку на живот. Поскорее бы уйти отсюда. Она спокойно берет мешок с одеждой и привязывает к седельным сумкам.
— Пересечем поле и выедем через дальние ворота.
— Май меня ждет. Пришлось сказать, что мне нужно в поле. По внешней дороге лучше не ехать.
— Не поедем.
— И надо ехать очень тихо.
— Правда? А я надеялся забрать барабан.
Она улыбается, он разворачивает свое покрывало, спрашивает, где ее шаль, и отдает ей покрывало — и она закутывается в него с головой, так что видны только глаза. Он тоже готов и помогает ей забраться на коня, удивляясь, какая она легкая, и даже немного перебарщивает, и слышит, как она смеется, цепляясь за гриву, чтобы не кувырнуться с другой стороны. Он взлетает на коня перед ней. Она смыкает тонкие руки вокруг его талии. Ее сердце колотится ему в спину. Он думает об их ребенке, о них троих, о трех сердцах.
— Мне жалко сестер. Надеюсь, они простят нас.
Она чувствует, как он кивает, а потом дергает поводья — раздается громкий стук копыт. Ей приходят на ум печальные строки, старое свадебное причитание: «Звезды жалости не знают, жеребенку не помочь, девушки дом покидают, мокро от слез крыльцо».
— Держи, — говорит Сурадж, передавая назад фляжку.
Резиновая пробка выскакивает с гулким звуком, и Мехар поднимает фляжку ко рту, но та полна до краев, вода течет с подбородка — и на шерсти коня расплывается темное пятно. Мехар вытирает рот и проводит пальцами по намокшей лошадиной спине, делая мягкие бороздки. Едва заметные бороздки, думает она, маленькая копия их пути.
Высокая поступь коня, его большая важная голова — в их движении через траву есть что-то убаюкивающее, с каждым шагом они поднимаются и опускаются, снова прижимаясь друг к другу, одной пригнанной волной. Черные глаза коня вобрали в себя ночь; вся Вселенная в этих ярких овалах, ведущих Мехар и Сураджа через старое поле. Им встречается большая белая мышь, которая села на задние лапы и что-то азартно грызет. Рядом лениво разворачивает свои кольца змея и подползает толчками, хвастливо махнув хвостом. Облачный занавес расступается, и следующим номером появляется освещенный луной панголин, который что-то вынюхивает в земле. Он поднимает голову и следит за движением любовников — они для него не более чем чужой запах в знакомом мире ночи. Мехар представляет себе уже не в первый раз маленькую деревню, забранную в рамку из вечнозеленых нимов. Сначала одна буйволица. Даже это пока мечты. Но со временем будут и животные, и дети. Может, участок земли побольше. Ничего лишнего. Им не нужно лишнего. Она сама будет делать чарпои. По крайней мере это она умеет. И шьет уже лучше. Пшеница шепчет, зерна летят в потоке воздуха и падают куда им вздумается. Тени то грозят, то гладят, подчиненные бегу облаков. Где-то позади раздается резкий радостный крик совы: наверное, успела схватить мышь раньше змеи. Да, шьет она точно лучше, чем раньше. Надо взяться за шапки и рукавицы: когда он родится, будет уже середина зимы. Она уверена, что это мальчик. Небо пульсирует в обычном ритме, материя продолжает свое безличное дело: сталкиваются планеты, распадаются галактики, черные дыры величиной в дюжину солнц вращаются с такой фантастической мощью, что их воздействие скажется через миллионы лет, и да, сначала рукавицы, и она отнимает фляжку от губ и затыкает пробкой.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
В 1000 и 1001 годах в геолого-исследовательских целях было произведено два ядерных взрыва мощностью 3,5 и 10 килотонн соответственно.
«Сталинград никуда не делся. Он жил в Волгограде на правах андеграунда (и Кустурица ни при чем). Город Иосифа не умер, а впал в анабиоз Мерлина или Артура. То тут, то там проступали следы и возникали звуки. Он спал, но он и боролся во сне: его радисты не прекращали работу, его полутелесные рыцари — боевики тайных фемов — приводили в исполнение приговоры, и добросовестный исследователь, знаток инициаций и мистерий, отыскал бы в криминальной газетной хронике закономерность. Сталинград спал и боролся. Его пробуждение — Белая Ротонда, Фонтан Дружбы, Музкомедия, Дом Офицеров, Планетарий.
«…Вообще-то я счастливый человек и прожила счастливую жизнь. Мне повезло с родителями – они были замечательными людьми, у меня были хорошие братья… Я узнала, что есть на свете любовь, и мне повезло в любви: я очень рано познакомилась со своим будущим и, как оказалось, единственным мужем. Мы прожили с ним долгую супружескую жизнь Мы вырастили двоих замечательных сыновей, вырастили внучку Машу… Конечно, за такое время бывало разное, но в конце концов, мы со всеми трудностями справились и доживаем свой век в мире и согласии…».
Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.
Элизабет, Джойс, Рон и Ибрагим недолго наслаждаются покоем в идиллической обстановке Куперсчейза. Не успевают утихнуть страсти после раскрытого ими убийства, как Элизабет получает письмо из прошлого. Ее приглашает в гости человек, который умер давным-давно — у нее на глазах. Элизабет не может отказаться от приглашения — и вот уже Клуб убийств по четвергам оказывается втянут в новое дело, в котором замешаны колумбийские наркоторговцы, британская контрразведка и похищенные алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.
Джеки не любит сюрпризов. Ее жизнь распланирована на годы вперед, но все планы рушатся, когда она теряет семью в автокатастрофе. Теперь Джеки предстоит сменить роскошную квартиру в Нью-Йорке на ранчо в Колорадо, где живут ее новые опекуны. И вот сюрприз — у них двенадцать детей! Как выжить в этом хаосе? А может быть, в нем что-то есть? Может быть, под этой крышей Джеки обретет семью, любовь и лучших друзей?
Комиссар полиции Петер Винстон приезжает в живописный уголок Швеции, чтобы отдохнуть у моря. Отпуск недолго остается безоблачным — в роскошной недостроенной вилле на берегу находят тело известного риелтора Джесси Андерсон. Дело только поначалу кажется простым — вскоре обнаруживается, что Джесси сумела досадить почти всем в этом райском краю и убийца может скрываться за каждой садовой изгородью.
Среди мирных английских пейзажей живут четверо друзей. У них необычное хобби: раз в неделю они собираются, чтобы обсудить нераскрытые преступления. Элизабет, Джойс, Ибрагим и Рон называют себя «Клуб убийств по четвергам». Все они уже разменяли восьмой десяток и живут в доме престарелых, но сохранили остроту ума и кое-какие другие таланты. Когда местного строителя находят мертвым, а рядом с телом обнаруживается таинственная фотография, «Клуб убийств по четвергам» внезапно получает настоящее дело. Вскоре выясняется, что первый труп — это только начало и что у наших героев есть свои тайны.