Фарфоровая комната - [34]
На верху радиоприемника стоит маленькое растение, и звук включен на такую громкость, что медный горшочек гудит в ответ.
— Придурки, сами не знают, чего хотят, — говорит Сурадж, заводя толпу.
— Да вообще. Только что вопили «Вступайте в колхозы». Теперь эта молодежная фигня.
— Богачи сами пусть играют в свои игры.
— Пандит Неру[26] так вставил бритишам, что у самого хер застрял.
— Да тихо вы! Не слышно! Что он сейчас сказал, мусульман тоже принимают?
— А ты идешь, Парвейз Миах?
— Спроси у моей жены, старик. Я о свадьбе сына-то последним узнал.
— У которой из многих, скажи, будь другом?
— Сколько сил тратишь, Парвейз, совсем иссох!
Сурадж внезапно перестает хохотать и идет дальше по дороге — ленте щербатого асфальта с голыми деревьями по краям. Впереди толкает грязную трехколесную тележку продавец содовой, сзади на куртке у него полосой проступил пот. Сурадж поворачивает на узкую улицу и замечает собаку, свалившуюся в тени розовым пузом вверх, на радость мухам, которые тучей вьются вокруг. Ее беременный живот, вздымаясь и опадая, как будто излучает невидимый жар. Сурадж воображает себе прикосновение к теплой шерсти, и тут же его охватывают чувства благодарности и отчаяния одновременно, потому что тепло это вызывает воспоминание — а на самом деле оказывается его частью — о Мехар, прикосновении к ее волосам. Он идет дальше по улице и думает о Мехар: ее руки у него на спине, жаркий ободряющий шепот у самого уха и удовлетворенный взгляд. Голос? Он оборачивается. Это старая тетка Безант, и она ковыляет к нему, а между тем у него нарисовался явственный бугор пониже пупка. Он поправляет одежду, проклиная идиотскую тонкую ткань.
— Зову-зову, — говорит тетка Безант, отдуваясь. — Думаешь, легко бегать в моем возрасте?
— Если столько кушать, нет, мауси[27].
— Паскудник. Вот, — она подает ему записку, рецепт от йога. — Прочти мне. Что там пишет этот ученый мошенник?
Сурадж пробегает глазами чернильные закорючки.
— Тебе нужна инъекция протертого навоза. В зад. Срочно.
— Во имя всего святого и света гуру Нанака[28], скажи, что ты шутишь! У меня всего-то кости побаливают.
— И хотел бы, да не могу. Звучит серьезно. Отнеси это лекарю.
Она выхватывает записку и засовывает под блузу.
Тетка эта из низкой касты, и в деревне к ней странное отношение. Против нее не возражают, но и всерьез ее, кажется, никто не воспринимает.
— Если узнаю, что ты наврал, прямо к матери твоей пойду, понял?
— Там сказано, бери навоз только от беременных коров. Не дай лекарю всучить тебе низкопробное говно.
Она хмурится.
— То одна болячка, то другая. И не только у меня. Как невестка? Получше? Это не?.. — она делает вид, что баюкает ребенка. — У моей невестки то же самое. Я про ребенка.
Что за деревня. Даже поболеть спокойно не дадут.
— Понятия не имею. Это не мое дело.
— Она сейчас роти выносила, так страшно выглядела! Если б твоя мать попросила, я бы ей помогла, да вот только колени…
— Конечно, конечно.
Уже собираясь уходить, тетка показывает на его чресла.
— Не знала, что у тебя ко мне такие чувства, — смеется она, и покрасневший Сурадж поспешно прощается.
По дороге на ферму он забирается на дерево и устраивается верхом на узловатом побочном стволе, который толсто откололся от главного, как взбунтовавшись. До самого горизонта — одни поля, упираются в щит голубого неба. Только земля и тяжелый труд, и где-то там она, точно она: собирает пустую посуду в корзину, поднимает корзину на голову. Руки изящно придерживают груз, спина прямая, вуаль опущена до подбородка — достаточно, чтобы видеть дорогу. Она ступает между тяжелых колосьев, а он все думает: «Вот бы из земли выросло какое-нибудь маленькое опустевшее хранилище или забытая вышка, куда он мог бы с ней спрятаться, и их бы не нашли». Поэтому, когда ему приходит на ум старая попугаичья ферма, он понимает, что вот оно, долгожданное благословение, и уже хочет спрыгнуть с дерева и помчаться к Мехар, но у него вытягивается лицо: она выходит с пшеничного поля на грунтовую дорогу, а там ее ждет провожатая — Гурлин.
24
Ночью он лежит на крыше дома, спиной на жесткой ребристой плите. В теплом воздухе аромат камфоры, до рассвета несколько часов. Всюду покой. Фарфоровая комната закрыта, немо чернеющее окно. Он задирает голову. Какие звезды. Величие и ясность тысяч звезд как будто говорят, что ей быть с ним.
25
Сурадж так давно не помогал жать пшеницу, что быстро отстает от других; к тому времени как солнце оказывается в зените, между ним и ближайшим жнецом уже снопов сорок. Он в одиночестве пробирается вперед — подрезает со всех сторон корни и выкручивает колосья из земли. Болтовня работников вдали пронизывает жаркий бриз, как серебряная струна. У него болят бедра и пот капает без конца со лба, носа и подбородка. Он останавливается на полузамахе и следит, как по дороге вдоль поля проходит она с широкой корзиной на голове. Она сворачивает в поле и приближается, с каждым шагом становясь все реальнее, и небо за ней кажется таким громадным, что она как будто нисходит с высоты. Те, кто впереди, получают еду первыми, а потом указывают на него («Вон там еще один возится»). Она смотрит из-под вуали — на таком расстоянии она вряд ли его опознала, — идет к нему по тропинке, описывая полный полукруг, в паре метров от него останавливается, снимает с головы корзину и протягивает ему, чтобы он взял две роти и дала сколько захочет, своими руками, и она не рисковала прикоснуться к нему случайно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Элизабет, Джойс, Рон и Ибрагим недолго наслаждаются покоем в идиллической обстановке Куперсчейза. Не успевают утихнуть страсти после раскрытого ими убийства, как Элизабет получает письмо из прошлого. Ее приглашает в гости человек, который умер давным-давно — у нее на глазах. Элизабет не может отказаться от приглашения — и вот уже Клуб убийств по четвергам оказывается втянут в новое дело, в котором замешаны колумбийские наркоторговцы, британская контрразведка и похищенные алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.
Джеки не любит сюрпризов. Ее жизнь распланирована на годы вперед, но все планы рушатся, когда она теряет семью в автокатастрофе. Теперь Джеки предстоит сменить роскошную квартиру в Нью-Йорке на ранчо в Колорадо, где живут ее новые опекуны. И вот сюрприз — у них двенадцать детей! Как выжить в этом хаосе? А может быть, в нем что-то есть? Может быть, под этой крышей Джеки обретет семью, любовь и лучших друзей?
Комиссар полиции Петер Винстон приезжает в живописный уголок Швеции, чтобы отдохнуть у моря. Отпуск недолго остается безоблачным — в роскошной недостроенной вилле на берегу находят тело известного риелтора Джесси Андерсон. Дело только поначалу кажется простым — вскоре обнаруживается, что Джесси сумела досадить почти всем в этом райском краю и убийца может скрываться за каждой садовой изгородью.
Среди мирных английских пейзажей живут четверо друзей. У них необычное хобби: раз в неделю они собираются, чтобы обсудить нераскрытые преступления. Элизабет, Джойс, Ибрагим и Рон называют себя «Клуб убийств по четвергам». Все они уже разменяли восьмой десяток и живут в доме престарелых, но сохранили остроту ума и кое-какие другие таланты. Когда местного строителя находят мертвым, а рядом с телом обнаруживается таинственная фотография, «Клуб убийств по четвергам» внезапно получает настоящее дело. Вскоре выясняется, что первый труп — это только начало и что у наших героев есть свои тайны.