Фарфоровая джонка - [6]

Глава 7

МЯТЕЖНИКИ

На следующее утро они проснулись, полные солнца. Некоторые хватали пригоршни песку и долго глядели, как он течет между пальцами. Там, вдали, лежала "Святая Эстелла", неподвижная, с голыми мачтами.

Они радовались, что все живы. Они глядели друг на друга. Многие сняли кафтаны, испорченные водой и водорослями. Другие остались в грубых штанах, раскрашенных белизной соли. Только один был в шапке. Понемногу, потому что они устойчиво стояли на твердой земле, критический дух овладел ими. Они дивились естественным вещам: солнце вставало на горизонте. Капиль заметил, что у Салюра соски больше, чем у других. Злокачественные струпья Ксалюса подсохли, сузились, наподобие монет из нечистого золота; маленький Грелюш пристально смотрел на них. Жоан смеялся исподтишка, потому что нос Поля Жора побелел от соли. Многие сплевывали морскую воду и желчь. И посреди всех этих бородатых лиц большое бритое лицо боцмана Томаса Хога поглощало все солнце.

"Святая Эстелла" села на узкую песчаную отмель между двумя скалистыми гребнями. Матросы шли гуськом. Один за другим они взобрались на палубу. Там каждый осмотрел свои планки, канаты и реи. Якорный мастер выжидательно глядел на якорное отверстие. Маленький юнга взобрался на главную мачту и разглядывал горизонт. Но он был разочарован; вдали, с одной стороны, виднелось море деревьев, а с другой - неподвижный океан.

Почти тотчас же его позвал рулевой. Он соскользнул по бакштагу к корме, спустился в воду, чтобы осмотреть руль. Он был смертельно бледен от страха. В глубине, в красноватой воде, темные существа ползали между коралловых ветвей.

Руль был невредим. Вскоре поднялся легкий ветер, благоприятный и ровный. Капитан Поль Жор, ходивший взад и вперед по корме, решил отплывать немедля.

На берегу застонало дерево.., или быть может птица на дереве. Капитан обернулся и увидел, что Томас Хог исчезает в пальмовом лесу. На штирборте Салюр скользил вдоль борта. Капиль бегом промчался мимо.

Поль Жор окликнул его. Матрос на ходу ответил:

- Мы хотим жить здесь. Долой море!

В это время Люк Сартис спрыгнул с бакборта и уверенными шагами ушел в лес.

Капитан медленно ходил по корме. Остались лишь маленький юнга, еще более бледный, чем всегда, и трое матросов. Он прислонился к заслонам и стал смотреть на море. Странные рыбы проплывали взад и вперед, параллельно грузовой линии. Они были голубые, в ярких пятнах. Вдруг появилась стая тощих белесых рыб. И обе стаи, прорезая одну другую, образовывали большой крест. А маленький юнга, смеясь, бросил им кусочки сухарей.

Поль Жор сделал знак четверым, они спрыгнули на землю и улеглись под тощей согнутой пальмой.

А он швырнул шапку в воду и бросился большими шагами вдоль берега к северу. Карликовые кусты росли в песке. Слышно было, как солнце поджаривало орехи. Он вошел в лес, обходя стволы гигантских деревьев. Шуршанье доносилось из высокой травы. Попугай кричал на пальме, как человек. Какое-то животное с заячьими лапами и крыльями кондора выскочило и улетело.

Капитан Поль Жор думал о Джонке, о Дьеппе. Он снова видел Морюкуа, Пе Ли У. Перед глазами стояли большие лакированные реи на азиатской мачте, образованной телом высокой женщины. Он вспоминал вечерний рев слона в Эфиопской Гвинее. Он вспоминал унылую морду нечистой обезьяны на красном дереве Красного Берега (и вдруг он увидел всю сцену; негритянка освободилась от объятия и, привставая и стеная от любви и страха, указывала пальцем на большую, тощую и печальную обезьяну).

Он устал. Он сел под смоковницу, единственную в лесу. Он глядел на ее мрачную листву, на ее властный вид. Он устал...

По временам ему казалось, что он слышит знакомые звуки: шаги или слова. Потом снова молчание. Он прислушался... Живые шепоты.., стоны деревьев и воды. Он встал. Он пошел дальше. Понемногу он начинал различать оттенки звуков. Человеческий голос.., люди.., ой хотел бежать к "Святой Эстелле", собрать моряков... Но он устал. Он подошел ближе и вдруг узнал пикардийское наречие и сочную речь Томаса Хога.

Мятежники собрались в кружок на прогалине у высокого дерева. Некоторые, сидя на песке, чертили на нем саблями. Другие, в стороне, чинили черные фуфайки. Бочар из Лейдена тер сапоги травой. Генуэзец, стоя на пригорке, держал речь. Фальшивым голосом говорил он об опасностях дальних морей, о стоячей воде, о припасах, испорченных временем и вызывающих цингу. Перед их глазами сверкали земные богатства: золотые монеты Судана, весом с дукат, благородные пряности, лунные камни. Он напомнил им о дворце Милиндского короля, о десяти страхах, стоящих у дверей с палицами в руках, о тысячах женщин в садах Замбийского султана.

Генуэзец смеялся, разгоряченный, собственными словами. Трепет пробежал по собравшимся. И вдруг люди вскочили все сразу и с громкими криками поклялись остаться на земле.

Тогда показался Поль Жор. Он был взволнован и бледен. Мятежники на мгновение смутились. Капитан тихим голосом увещевал их:

- Надо отчаливать, ребята!.. Вспомните о ваших хенах и дочерях. Там женщина на Фарфоровой Джонке.., женщина...

Но они оставались безучастны. Слышался только пронзительный голос Генуэзца.