Фантум 2013. Между землёй и небом - [72]

Что ж, доходчиво. Но это не ответ.

– А зачем они нужны, эти Маски?

– Какой ты глупенький! Если стаканчика не будет, то мороженка потеряет форму и растечётся. – Она помолчала немного, а потом добавила со взрослой серьёзностью: – Для любой Сущности Маска – это ограничитель сложности. И для вас, и для нас. Но наши с вами цели при использовании масок – противоположны. В одном человеке так много всего разного… Люди порой даже сами не понимают, что в них есть. А когда всё так сложно, то можно запутаться. Вот и приходится надевать маски и играть роль. Чтобы было проще. Маска начальника и маска подчинённого, маска матери и маска дочери, маска Золушки и маска прекрасного принца… Когда роли расписаны, гораздо легче строить отношения в мире, правда? А если надо изменить тип отношений – просто меняешь маску. Вы все так живёте.

– А вы?

– Мы… Для нас Маски – это попытка обособить свою личность. Мы слишком близки между собой: оставшись без масок, наши Сущности начинают уподобляться друг другу, сливаться в одну структуру. Поэтому нам и приходится создавать себе маски, чтобы быть собой. Но, оставаясь постоянно в одной и той же маске, Сущность не развивается, костенеет, перестаёт быть гибкой. Поэтому нам приходится менять их один раз в год. – Она доела мороженое, облизнулась и добавила: – Знаешь, мы похожи на обитателей типовых комнат. Стремимся украсить своё жилище как можно ярче, чтобы выделиться. А вы – как владельцы огромных дворцов, которые обжили три-четыре комнаты, а на изучение остальных богатств не хотите время тратить…

Она поболтала ногами. Очаровательный ребёнок, да?

– А какая ты на самом деле, Эль?

– Миленькая! Какой мне ещё быть? – Она рассмеялась.

Я подумал о Глории. Мы были вместе полгода. Я знал только одну её маску. Эта маска и была для меня Глорией. Я любил маску?

– Кого же я любил на самом деле? – произнёс я вслух.

– Ну, это уж тебе самому виднее. Если ты не способен отличить маску от сущности, то разве ты любил? – Эль по-детски улыбнулась и снова поболтала ногами. – Иногда мне кажется, что любовь – это единственные отношения, в которых можно освободиться от масок. Я имею в виду настоящую любовь, а не то, что вы, люди, обычно этим словом зовёте: манипуляции, самоутверждение, защищённость…

«Вы, люди»… Ну да. На что тут обижаться? Мы – люди. А они – нет. Что ни говори, это правда. Им действительно доступны такие отношения между собой, какие нам и не снились… Я понял это ещё пять лет назад, когда отказался от борьбы за сердце Глории.

– Да, вам манипуляции ни к чему, – вздох вырвался сам собой. – Вы можете «читать» друг друга. Так это у вас называется?

– А разве вы не можете? – Эль искренне удивилась. – Когда любите? Разве ты не мог угадать по одному её случайному взгляду, по улыбке, что творится с её Сущностью? Разве влюблённые не способны улавливать оттенки настроений друг друга, понимать друг друга без слов? Когда вы любите без масок, вы приближаетесь к нам, к нашей лучшей стороне. Когда мы забываем про любовь, мы надеваем самые страшные человеческие маски, становимся воплощением ваших кошмаров.

Она зябко обхватила себя за плечи, а потом вдруг привалилась ко мне, положила голову на плечо, словно маленькая сестрёнка.

– Эль?

– Знаешь, – её голос был едва слышным, без привычных детских ноток, – с тех пор как мы пережили агонию Глории, я почти перестала чувствовать Феликса. И остальные тоже не могут больше его читать. Он надевает идиотские маски – одна глупее другой! Иногда он становится опасен, слишком нестабилен… Тогда плохо нам всем… Потерять дуала, да ещё и по собственной вине – это страшнее смерти… – Эль содрогнулась. – Может, так будет действительно лучше, если ты убьёшь его. Да, Дэвид?

Она наклонила голову и лукаво посмотрела на меня, снова став очаровательной малышкой.

– Ты жестокая…

– А вот и неправда! – Она выпятила нижнюю губу, как и положено обиженному ребёнку. – Я – хорошая. Просто кто-то должен избавить его от этого кошмара!

Вот даже как… Именно это они и называют «ирония судьбы», не так ли?

– Эль, я отомстить ему пришёл, понимаешь? А теперь ты говоришь, что моя месть будет для него спасением? Я хотел заставить его страдать так, как страдала она… Какое право он имеет страдать без моего вмешательства?! И ради чего я жил тогда эти пять лет: узнавал, учился, тренировался, модифицировал себя, прошёл через все круги Ада? Чтобы принести ему избавление?! Ха!

– Ду-ра-чок! – Эль легко шлёпнула меня пальцем по носу.

Словно ледяной душ. Глупо, как всё глупо! Но… Разве я могу по-другому? И я уже не в силах остановиться.

– Я жил после её смерти только потому, что у меня была цель… А теперь – зачем мне жить?

Эль нахмурилась, спрыгнула со скамейки и встала напротив меня.

– Ой, Дэвид, какой ты скучненький, всё одно и то же… Зачем? Почему? Ерунда какая-то! Взрослые такие глупые! Не хочу взрослеть! – Она топнула маленькой ножкой.

– Говоришь так, будто бы на самом деле маленькая девочка, – буркнул я.

– Ну, знаешь! Для нас маска – это отражение Сущности. Я – Маленькая Девочка, и точка! А вот кто ты? Надел маску мистера Разбитое Сердце и ходишь в ней пять лет! А под маску даже и заглянуть боишься. Потому что там есть другой Дэвид, который умеет улыбаться. И умеет любить! Не только Глорию, но весь мир, и себя тоже! Сними свою маску! Тебе не надо ждать для этого заката!