Фантомная боль - [18]
– Люди вообще существа разнообразные, – покачала головой Соня, – с первого взгляда не очень-то разберешь, что у кого внутри. Но так гораздо интереснее жить, правда? Ты ведь тоже, оказывается, не только ночные клубы знаешь, а и, кто бы мог подумать, такие вот милые места. Потому что кафе и впрямь чудесное. Там еще обезьянки такие смешные на террасе.
– Точно! – обрадовался Миша. – Значит, завтра после занятий?
– Завтра суббота, – напомнила Соня. – Тебя твоя компания никуда не утащит? Отжигать…
Миша хотел было возмутиться, что он не мешок картошки, чтоб его тащить, но увидел, что в глазах девушки прыгают смешинки, и заявил сурово:
– Пусть только попробуют!
Уже засыпая, он представлял себе завтрашние… деловые переговоры, подумать только! Вряд ли предлагаемая работа – такая уж находка (Миша вообще считал, что до окончания университета о работе и задумываться-то глупо, а потом все само как-нибудь уладится), но зато какие перспективы! Подумаешь, платят копейки. Уж он-то может себе позволить вообще не зацикливаться на зарплате. Зато с Соней будет общаться практически наедине, без наблюдения и шуточек бдительных приятелей… как она сказала? болельщиков? Вот-вот. А работа, она говорит, вечерами, значит, и провожать ее можно будет с полным правом, и поужинать вместе. Раз, другой, третий, а там, глядишь, и в гости зайти согласится. Главное, не спугнуть… Сон затягивал, как гигантская белая воронка…
…гигантская воронка затягивала меня все глубже и глубже. Тело было легким, невесомым, воронка превратилась в галерею, стены которой были заняты бесчисленными портретами, только не черно-белыми, как в прошлый раз, а цветными…
Стоп. Какой еще прошлый раз? Я что, уже видел этот сон? Да… кажется… или нет? Вихрь поднимал меня выше, выше – к небесам на скоростном лифте…
– Ну ты даешь – на лифте! Скажи еще – на подъемном кране! – Низкий глубокий голос… нет, Голос раздавался откуда-то сверху. Или отовсюду сразу? – С фантазией у тебя все в порядке. Когда ты представлял, как будешь эту Сонечку неприступную… – Голос непристойно расхохотался. – Я прям засмотрелся-заслушался.
Засмотрелся? Заслушался? О чем он? Соня мне снилась, да, и действительно в таких видах, что десять цензоров удавятся, но… Додумать я не успел: вихрь внезапно, как и не было, затих, и я обнаружил, что основательно стою на ногах, упираясь носом во что-то твердое. Приоткрыв глаза, я увидел, что твердое было еще и белым. Чуть отступив назад, я понял, что белое – это дверь. Гладкая, скучная. Какая-то больничная. Очень странно. У меня в квартире, где я ложился спать, двери темного дерева. Постой, постой… У меня?
– Ты заходи давай, – продолжал Голос, – хватит озираться, ничего важного ты тут не увидишь, одно слово – кажимость. Ты сейчас лежишь на террасе кафе «Желтый чайник», умирая от пули, пробившей твое сердце полсекунды назад. Но не в тумане же тебя держать, надо, чтоб обстановка хоть более-менее натуральная была, а то совсем растеряешься. А ты и так пока все еще не в себе. – Он хмыкнул. – Ничего, сейчас опомнишься.
Я толкнул дверь и увидел за ней просторную, неправдоподобно белую комнату. Она напоминала больничную палату, вот только белизна была, даже не знаю, как объяснить, чересчур белой. До головокружения. Комната буквально подавляла белизной. И пустотой. Никого, кто мог бы со мной разговаривать, за дверью не обнаружилось.
– Присядь, выпей воды, расслабься. Сейчас придешь в себя. – Голос снова хмыкнул. – Вот именно. Придешь в себя.
На пол, что ли, садиться, подумал я и внезапно увидел рядом белое кресло, мягкое даже на вид. Уселся. Внешнее впечатление не обмануло: кресло послушно приняло очертания тела. Рядом, на таком же белом столике (откуда он взялся?) стоял высокий стакан с прозрачной жидкостью. Вот интересно, почему при всяких там потрясениях человеку сразу стакан с водой подсовывают? Что ли от стресса непременно должно хотеться пить? А если не хочется?
С некоторой опаской я, понюхав (ничем не пахло), пригубил содержимое. Действительно, вода. Чистая, прохладная, удивительно вкусная. Глоток, другой, третий… холодная жидкость лилась в горло и, казалось, растекалась по всему телу, вплоть до кончиков пальцев. Когда стакан опустел, я почувствовал, что дремотное состояние оставило меня. Точнее, не так. Я почувствовал, что минуту назад я как будто грезил, а теперь голова ясная, чистая, как эта вода.
– Ну что? – усмехнулся Голос. – Проснулся?
– Я… я… – Я хватал воздух, точно задыхался. – Что это? Чем вы меня напоили?
– Это всего лишь вода, друг мой, – дружелюбно пояснил Голос, – обыкновенная вода. Люди удивительно недооценивают ее возможности. Чистая холодная вода бодрит и отрезвляет лучше всех этих ваших кофе, ты заметил?
– У меня такое ощущение, – бормотал я, инстинктивно пытаясь отодвинуться от столика со стаканом, который опять уже был полон, – будто меня выдернули из моего тела и сунули в другое… кошмар какой-то.
Все-таки человеческий язык слишком скуден для описания того, что я чувствовал. Приходилось ли вам посреди ночи, когда сон предельно глубок, просыпаться от резкого звука, будь то будильник, телефон или звонок в дверь? Когда сознание, еще уверенное в реальности сонных грез, внезапно оказывается в другой плоскости, где все доказывает, что настоящее – здесь и сейчас. Я был почти уверен, что Он мог заставить меня очнуться и не столь жесткими (жестокими!) способами, но моя обалдевшая физиономия, должно быть, создавала дополнительный повод для веселья. Потому что, судя по интонации, Он совершенно очевидно веселился:
Казалось, судьба подслушала мечту талантливого режиссера Алексея Соколовского — и осуществила. Но так, как меньше всего на свете он хотел бы. Чувство неизбывной вины поселилось в его душе.Свои разочарования, болезнь, одиночество Алексей считал самыми легкими наказаниями за роковые события. Старинная кожаная папка, которая досталась ему от предков, найденная в ящике письменного стола, неожиданно подкинула Алексею шанс. Шанс изменить свой жребий…
Трудно Андрею Сорокину жить обычной жизнью, если с младенчества он видит чужие мысли. Взросление и развитие его способностей приносит горе не только ему, но и его близким. Изломанные судьбы, предательство и смерть лучших друзей, потерянное имя — следствие его дара. Хватит ли у Андрея сил доверять людям так же, как доверяли ему дельфины в научной лаборатории теплого южного города?
Модный прикид, дорогие часы, общая ухоженность… Она быстро поняла, что такую рыбку неплохо бы иметь в своих сетях. «Ноги от ушей, третий размер, красота натуральная, да еще и с книжкой в руках… Пожалуй, подходит», – подумал он. Мужчина и женщина сошлись. Но не для любви. Не для «поединка рокового». Каждый воспринимал друг друга как орудие для достижения своих целей. И если ее планы банальны, то его расчет коварен и низок.
На нее охотились, ее похищали, ссылали и держали взаперти. А все потому, что она, простая деревенская девушка, обладала необычным талантом, подобным тому, которым были наделены Вольф Мессинг и Ванга. Знание своей судьбы заманчиво. Но Ольге ведать об участи возлюбленного, о доле своих близких совершенно не хотелось. Не из-за того, что пугала ее слава ведьмы, не из-за того, что Оля перестала принадлежать самой себе – потому лишь, что в борьбе с роком даже такой человек, как она, слаб и ничтожен.
Судьба жестоко обошлась с Андреем Шелаевым: кризис 2009 года разрушил его бизнес, жена сбежала с художником, отсудив у бывшего супруга все состояние, друзья отвернулись от неудачника. Он думал, что ему никогда уже не выбраться из той пропасти, в которой он оказался. Именно в этот момент к нему подошла странная женщина и предложила такую сделку, о которой бывалый бизнесмен и помыслить раньше не мог. С легкостью согласился Андрей на… продажу собственных счастливых воспоминаний — жизнь ведь длинная, накопятся новые…
Антон Житкевич сам себя не узнавал. Он, молодой, но уже успешный ученый и весьма перспективный бизнесмен, никогда не веривший в приметы, предсказания и прочую мистику, привыкший полагаться только на факты, вдруг решил сделать татуировку.Впрочем, ничего удивительного. В глубине души, тайно, Антон надеялся, что эта авантюра изменит его судьбу. Как только на спине Антона появилось изображение улыбающейся морды черного кота, перемены грянули как гром среди ясного неба… И это явилось всего лишь началом долгого пути к истине…
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».