Фантомас – секретный агент - [14]

Фандор снова пересекал площадь Инвалидов, но на этот раз он выходил из особняка де Наарбовека и шел пешком к мосту Конкорд. Журналист думал пройтись по бульварам, прежде чем идти домой.

Только в половине двенадцатого он смог откланяться после любезного и сердечного приема у барона де Наарбовека.

Он многое узнал о личности этого старого дипломата; он узнал, что смерть капитана Брока глубоко опечалила его дочь Вильгельмину; он понял, что мадемуазель Берта, прозванная Бобинеттой, — свой человек в доме и испытывает, по меньшей мере, восхищение лейтенантом де Луберсаком; кроме того, Фандор решил, что офицер вовсе не стремится завоевать компаньонку, а, наоборот, очень занят Вильгельминой. Понять же, чем эти люди могли помочь юстиции в деле Брока, Фандор явно не мог.

И потом, в конце концов, Фандор был в отпуске, он собирался уехать и просто не желал всем этим интересоваться.

Фандор только что вернулся к себе после долгой прогулки по бульварам. На его столе, на запертом чемодане лежал указатель железных дорог, открытый на странице «Париж — Лазурный берег». Журналист полистал соблазнительную брошюру, но вдруг бросился к своему чемодану, открыл замки и, вынув одежду, гневными движениями разбросал ее по углам комнаты.

— Черт возьми, — вскричал он, — все это не совсем ясно! Как бы мне ни хотелось убедить себя в обратном, в этой истории есть тайна! С одной стороны, офицеры, с другой — дипломат, и потом эта загадочная особа — ни служанка, ни светская дама, играющая, на мой взгляд, двойную, если не тройную роль. Старина Фандор, вместо того, чтобы отправиться на юг, придется тебе повидаться с Жювом!

Свет давно был погашен, но репортер не спал, и в его озабоченном уме все вырисовывалось, будто написанное светящимися буквами, слово, о котором он думал, не осмеливаясь его произнести: «шпионаж»!

Глава 5 НИКАКОГО СОГЛАСИЯ!

Старый завсегдатай дома, Фандор открыл входную дверь в квартиру Жюва отмычкой, которую получил от него в знак особой милости, прошел коридор и направился к кабинету своего друга. Он поднял портьеру, приоткрыл дверь. Жюв был там.

— Не беспокойтесь, это я, Фандор.

Инспектор сыскной полиции был так занят письмом, которое писал, что даже не услышал шагов журналиста; при звуке его голоса он вздрогнул.

— Как, это ты? Черт меня возьми, если я ожидал твоего визита! Я думал, что ты… уехал, на Лазурный берег!

— Я надеялся уехать… Это правда… Но вы знаете, Жюв, в моем, как и в вашем ремесле, крайне глупо строить планы… Я здесь, вот и все!

Полицейский повернулся в своем кресле и внимательно посмотрел на своего друга:

— Ну, милый мой Фандор, и чему я обязан удовольствием тебя видеть?

Но Фандор, казалось, был мало расположен отвечать. Он снял шляпу, пальто, вынул из кармана пачку сигарет, вытащил одну, зажег ее. Казалось, что он находит истинное наслаждение в первых клубах дыма, поднявшихся к потолку.

— Прекрасная погода, Жюв!

Все более удивлявшийся полицейский рассматривал журналиста с особенным вниманием.

— Что с тобой, Фандор? Почему ты так себя ведешь? Почему ты не уехал? Боясь быть нескромным, я все же полагаю, что тебя занимают другие предметы, кроме дождя или хорошей погоды?

— А вас, Жюв?

— Что значит меня?

— Жюв, я спрашиваю вас, чем вы взволнованы?

Полицейский скрестил руки на груди.

— Честное слово, ты сошел с ума, Фандор! Откуда ты взял, что я взволнован?

— Жюв, вы похожи на выходца с того света!

— Правда?

— Жюв, вы не ложились спать…

— Я не ложился? С чего ты это взял?

Фандор подошел к письменному столу и указал пальцем на ряд лежащих одна подле другой сигарет, которые не были докурены до конца.

— Я уверен, Жюв, что ваш кабинет приводят в порядок каждое утро, но вот двадцать пять окурков, вы не могли выкурить эти сигареты за утро, значит вы курили их ночью, а следовательно, вы не ложились…

Жюв посмеивался.

— Продолжай, малыш! Ты меня занимаешь!..

— И, наконец, кончики ваших сигарет обгрызены, деформированы, порваны, — бесспорный признак нервного состояния… значит…

— Значит, Фандор?

— Значит, Жюв, я спрашиваю вас, что с вами, вот и все…

— Я расследую дело, которое меня интересует.

— Важное?

— Может быть.

Краткий ответ друга совсем не удовлетворил Фандора. Он отошел от камина, фамильярно сел на угол письменного стола Жюва и сказал, глядя на полицейского:

— Ну, вот что, Жюв, ответьте мне, если можете… Я уверен, и не только по вашему поведению, что происходит что-то важное. Вы очень возбуждены чем-то, о чем я не подозреваю. Могу ли я быть полезным? Вы не хотите доверить мне свой секрет?

— А ты доверишь мне твой?

— Через три минуты…

Жюв размышлял еще несколько минут и, наконец, внезапно изменившимся голосом, серьезным и чуть хриплым, сказал:

— Ты слышал о скоропостижной смерти капитана Брока? Так знай: я открыл, что это убийство. Вот какое дело меня занимает.

Услышав слова «дело Брока», Фандор не смог удержаться от резкого движения. Ах, вот оно что!

— Вы изучаете дело Брока, Жюв? — спросил он. — Очень хорошо! Я тоже! Вы прочли мою статью?

— Да, интересно…

— Но нет вывода, Жюв… Я до сих пор не мог его сделать, не имея никаких точных данных… Пришли ли вы к чему-то определенному? Знаете вы, кто нанес ему удар?