Фантомас и пустой гроб - [106]

Элен, быстро оправившись от притворного обморока, упала на колени перед королевой.

— Ваню величество! — воскликнула она. — Простите меня за дерзость! Я позволила себе на короткое время занять ваше место на троне, но сделала это по просьбе ваших сторонников и исключительно в интересах Голландии. Вашему величеству нечего опасаться ни с моей стороны, ни со стороны какой-либо другой «претендентки». Так называемая Елена Мейенбургская, имя которой я какое-то время носила, официально отказалась от всяких притязаний на престол. Вашему величеству остается только надеть свое королевское облачение, вернуться в зал и продолжить официальную церемонию…

Фандор в нескольких словах пояснил королеве то, что ей оставалось еще не ясным:

— Мы прервали церемонию подписания акта об открытии парламента. Элен не могла взять на себя столь большую ответственность. Кроме того, у нее не было печати… Теперь Вашему величеству следует вернуться в зал, извиниться за временное недомогание и вызванный им перерыв и завершить подписание акта…

— Хорошо, — сказала Вильхемина, — я готова к исполнению моего государственного долга! Но сначала я должна исполнить мой личный долг…

И, обратившись к Элен, она продолжала;

— Мадам, если я все еще королева, если я сохранила свой трон, то только благодаря вам! Я благодарю вас от всего сердца, а также от имени моего народа и моей страны!

Видя, что Элен готова снова опуститься на колени, она открыла ей объятия со словами:

— Нет, я не хочу, чтобы вы оказывали мне королевские почести! Я хочу, чтобы Элен Фандор, столь много для меня сделавшая, видела во мне не королеву, но подругу и сестру!

Две женщины — королева и та, кого еще недавно считали «узурпаторшей», — сердечно обнялись. Между тем Жюв нетерпеливо шептал:

— Ваше величество, время не ждет! У вас еще будет возможность встретиться с Элен. А сейчас вас призывают ваши королевские обязанности!

Вильхемина быстро накинула на плечи королевскую мантию и возложила на голову корону. Минуту спустя торжественным шагом она вступила в парадную залу, встреченная почтительным шепотом присутствующих. Когда она подошла к столу, министр двора, не заметивший подмены, низко поклонился и начал снова:

— Позволю себе напомнить Вашему величеству, что королевская печать на этих официальных бумагах…

— Ну конечно, конечно! — прервала его королева Вильхемина. — Я подтверждаю полномочия Генеральных штатов и скрепляю их своей подписью и королевской печатью.

И она спокойно приложила к пергаменту печать, затем поставила свою подпись, к удивлению министра, спрашивавшего себя, почему столь разительно изменилось поведение королевы…

— Господин министр, — сказала она, — я прошу парламент приступить к его обязанностям. Отнесите господам парламентариям мой рескрипт и заверьте их в моей благосклонности.

Произнеся эти слова, она стала спускаться с возвышения, давая тем знак, что церемония окончена. Глазами она искала Жюва и Фандора. Ей не терпелось услышать от них подробный рассказ о всех невероятных событиях последнего дня. Но в толпе придворных она не увидела ни комиссара, ни журналиста, и тревожное предчувствие кольнуло ее сердце.

— Господин генерал, — обратилась она к Грундалу, — я все еще не очень хорошо себя чувствую. Предложите мне руку…

В сопровождении генерала, несколько смущенного оказанной ему честью, королева направилась в оранжевый салон. Грундал почтительно отворил дверь перед королевой, готовясь сам остаться за порогом. Но королева остановилась, пораженная неожиданностью: в салоне были Жюв и Фандор, но не было Элен!

Фандор сидел в кресле и рыдал, обхватив голову руками. Жюв стоял посреди комнаты, бледный как полотно. В руке он держал обрывок черной материи — что-то вроде капюшона… Вперив горестный взгляд в черный лоскут, полицейский бормотал:

— Ах, Фантомас! Фантомас! Ничто не в силах обуздать твою ярость… даже любовь!

Элен не было в комнате. Элен исчезла.

И королева Вильхемина поняла, что ее похитили…