Фантом ручной сборки - [41]

— Шеф погиб в автомобильной катастрофе, а его вдова меня вышвырнула. Она думала, что у меня шашни с ее мужем.

— Так. С этим ясно.

Инга неожиданно приняла решение. Наклонилась к Верлецкому и шепотом сказала:

— Совсем недавно я с ним разговаривала по телефону.

— С кем? — не понял тот.

— С шефом.

— Он же погиб в катастрофе! Или он сначала вам позвонил, а потом погиб?

— В том-то и дело! — Инга внезапно почувствовала к Валерию необычайное доверие. — Сначала погиб, а потом уже позвонил.

— Упокоился, но не успокоился…

— Еще я видела труп, который гулял по коридору медицинского центра. И он… Он…

— Что он сделал? — заинтересовался Верлецкий.

— Он показал мне язык, — призналась Инга. — Я ударила его по голове крышкой от кастрюли. У меня случайно оказалась с собой крышка…

— Вижу, это весьма запутанная история, — Верлецкий почесал макушку, словно отличник, которому попалась нерешаемая задачка. — Придется оставить ее до завтра. Завтра вы в каком графике?

— В обычном. Утром на работу — вечером домой. — Она широко зевнула, прикрывшись ладошкой.

— У вас здоровый розовый язык, — немедленно заметил Верлецкий. — Сколько стаканов воды вы выпиваете в сутки?

— А-ах! — еще раз зевнула Инга. — В сущности, вы могли бы лечь на тахте. Но, боюсь. Вероника подожжет мою дверь.

— У меня вовсе не было намерения оставаться у вас на ночь, — на всякий случай предупредил Верлецкий.

Последнее, что видела Инга, перед тем как провалиться в сон, была его ухмыляющаяся физиономия.

Глава 5

Мы поругались с Григорьевым! Эта мысль ударила Инге в голову, словно запах нашатыря. Она Скосила глаза, но будильника не увидела. Повернулась на бок и поняла, что лежит одетая, разве что без куртки.

На кухне что-то шипело и шкворчало. «Наверное, это Верлецкий жарит яичницу с луком и грудинкой», — подумала Инга и испугалась: вдруг она сейчас пришлепает туда, а там не Верлецкий, а Григорьев? Придется выяснять с ним отношения, а у нее так болит голова!

— Доброе утро! — крикнула она, не поднимаясь с постели.

И стала ждать, что будет.

Через секунду в комнату всунулась голова Верлецкого.

— Привет, — сказал он довольно хмуро. — Вероника не знает, что я у вас. Не вздумайте проболтаться. Даже если мы с вами разругаемся в дым и вы захотите мне отомстить, лучше сделайте какую-нибудь классическую гадость — проколите колеса машины или что-нибудь в этом духе.

— Клянусь, — ответила Инга и подняла вверх руку. Потом подумала и спросила:

— Вы остались как врач?

— Как мужчина, — ответил он. — В том смысле, что вам требуется защита, а ваш Григорьев ведет себя, как Мальволио.

— Я рада, что вы здесь, — призналась Инга.

— Понимаю, вам не хочется быть одной.

— Одна я не поднимусь с постели. Хотя вы и не обязаны мне помогать.

— Я врач, — пожал плечами Верлецкий и протянул ей руку.

— Да ладно вам заливать! — простонала Инга, схватившись за нее и приняв сидячее положение. — Такое впечатление, что все врачи прямо спят и видят, как делать добро. Вы сами мне советовали жить для себя.

— Я пошутил. А вы озлоблены, поэтому говорите глупости. Конечно, врачи спят и видят. Сегодня я отвезу вас на работу, а потом пришлю человечка, которому вы все расскажете. Но сначала изложите историю мне. Особенно про Киллера.

— Вкратце или как?

Верлецкий поглядел на часы и, покачав головой, вздохнул:.

— Лучше в подробностях. Хотя проснулись вы позже, чем я рассчитывал.

Когда Инга привела себя в порядок и пришла на кухню, на столе уже стояла тарелка с яичницей и чашка горячего кофе.

— Вы у меня теперь вроде как друг, — задумчиво сказала она.

— Хочется верить, — кивнул Верлецкий.

У него была свежая физиономия, свежая рубашка и свежая улыбка. Черные волосы разделял пробор, и одна блестящая прядь, свисала на лоб; Он не замечал ее или делал вид, что не замечает, однако это смотрелось стильно.

— Даже не знаю, — задумчиво сказала Инга. — Мы ведь едва знакомы. Вы свалились как снег на голову…

— Как только найдется мужчина, которому я смогу сдать вас с рук на руки, я тотчас оставлю свою благородную миссию и женюсь на Веронике. Обещаю.

Инга некоторое время боролась с собой — ей хотелось высказаться по поводу Вероники, но она не посмела. Верлецкий ждал.

— В общем, так, — Инга принялась ковырять яичницу, выуживать лук и жевать его. — Все началось довольно неожиданно. С гибели моего шефа Глеба Артонкина.

Она сосредоточилась, и рассказ полился словно песня. И лился до того момента, пока речь не зашла о странном появлении Игоря Гладышевского.

— Вероятно, вы ошиблись, — заметил Верлецкий. — Этот человек слишком известен, и, если бы он воскрес ни с того ни с сего, представляете, сколько народу гонялось бы за ним по улицам?

— Ну… Раз вы даже про Гладышевского не верите, то стоит ли говорить про труп в коридоре, и вовсе не поверите!

— Давайте будем серьезными, — нахмурился Верлецкий. — Не надо придумывать всякую ерунду, чтобы меня заинтриговать. Я же пообещал вам, что помогу.

— Вы просили рассказать все.

— Всю правду. Перестаньте фантазировать.

— Вы разве не видели, в каком я вчера была состоянии?

— Я верю в то, что вас душили.

— А в то, что Артонкин позвонил мне на мобильный ночью, когда я была на работе? Верите?