Фантом - [9]

Доверяли они друг другу всё так же отчаянно как раньше, и, может, даже чуть больше; рассказывая о своих переживаниях каждая, казалось, пыталась вычерпать всю себя до самого дна. Оливия, слушая Люцию, на какое-то время словно сливалась с нею, счастливой возлюбленной. Она разглядывала подругу, её лицо, волосы, шею и губы, в особенности губы, пытаясь представить, что чувствует Люция, целуя Артура, и разделить с нею это чувство. Моментами ей даже верилось, что такое возможно…

Они снова вернулись к своей любимой карточной забаве, и теперь, ко всеобщим охам и ахам, им удавалось угадывать десять из десяти, чего почти не случалось прежде. Тонкие струны, натянутые между ними, были словно провода для мыслей и чувств, и, наверное, ни одни другие подруги на всей Земле никогда не были так близки как эти, в тот короткий и странный период, пока одна из них встречалась с парнем, в которого до истерики была влюблена другая, но именно в такой невероятной близости и заключалась болезненная напряжённость, дребезжащая, предельная напряжённость струн, а они, как известно, если натянуты слишком, рвутся на особенно сильной ноте.

7

Утро проливало золотистый свет в маленькое окно. Оливия стояла возле распахнутого шкафа, на дверце которого было большое зеркало и расчёсывала свои шикарные волосы. В последнее время они начали отчего-то сильнее обычного выпадать, она сняла с расчёски большой похожий на гнездо клок и выбросила его в печку.

Люция пошевелилась на постели и подняла голову.

— Доброе утро.

— И тебе, — ответила Оливия, закончив плести и забросив на спину толстую как рука косу. — Смотри, что я тут нашла…

В руках у неё оказалось короткое платье из какого-то тонкого и лёгкого, почти невесомого, но при этом на редкость плотного материала, бледно-жёлтого, с изысканным рисунком — удивительно живыми крупными охристо-кремовыми цветами.

— Это твоё?

— Нет. Бабушкино. Единственное в своем роде и, наверняка, страшно дорогое. Его привёз ей откуда-то дедушка после войны. Только оно очень маленькое, и придётся впору разве что только Баске. Молодая бабушка совершеннейшая Дюймовочка, у меня фото есть!

Баской звали младшую сестру Люции. Это был трогательно нескладный подросток тринадцати лет, юркий и шаловливый.

— Можно я примерю?

Люция села на постели и оценивающим взглядом окинула фигуру подруги.

— Ну ладно… Попробуй… Только ради бога не порви.

Платье село на Оливию слишком туго, оно явно не было рассчитано на девушку такого роста и от природы крупную в кости, боковая молния еле сошлась на ребрах, едва не прикусив кожу, талия оказалась несколько выше, чем нужно, из под юбки далеко торчали длинные мускулистые ноги — но несмотря на всё это выглядела Оливия просто отлично — тесно обхваченная тканью грудь казалась соблазнительно круглой, коротенький подол подчёркивал стройность бёдер… Люция смотрела на подругу во все глаза, а потом вдруг внезапно отвернулась и накрыла лицо ладонью. Оливии показалось, что она всхлипнула.

— Ты что? — спросила она, подбежав к постели и с размаху опустившись на колени, — я его сейчас сниму, если ты боишься… Семейная реликвия всё-таки… С ним всё будет в порядке, вот увидишь.

Люция уже не пыталась сдерживаться. Она отняла руку от лица. Две крупные слезы набухли в уголках её глаз, и две уже скатились, оставив на щеках влажные дорожки.

— Люси… — Оливия была изумлена, — Люси…

— Боже, Лив, — всхлипнув, выдохнула Люция, — ты такая красавица! Настоящая модель. Если б ты знала, как я тебе завидую… Стройная, с длиннущими ногами. Не то, что я, колобок какой-то! — самокритично заявила она, звонко хлопнув себя по загорелой ляжке — вон смотри, какой окорок!

— Люси! — воскликнула Оливия растрогано. Она поднялась с колен, и, сев рядом, обняла подругу. — Да разве в ногах счастье?! Вот дурочка! Не плачь… Мне бы твои печали. — Оливия прижала Люцию к себе и порывисто поцеловала её в пробор на русой макушке. — И со своими метровыми ногами я не нужна ему… — добавила она чуть слышно, касаясь губами волос подруги и обдавая её кожу горячим дыханием, — есть такая песенка, знаешь, «в любви не бывает всё просто и гладко, в любви не решает всего красота, должна быть в женщине какая-то загадка, должна быть тайна в ней какая-то»… Так вот, в тебе есть эта загадка, Люси! А я простая, как пять копеек.

Оливия умолкла и, склонив голову Люции себе на грудь, погладила её по волосам.

— А вообще не такая уж я и красивая, — внезапно добавила она, словно поймав за хвост какую-то витающую в воздухе идею, — Всё дело в платье! Оно волшебное, и способно превратить любую золушку в настоящую принцессу! Есть такая легенда. Один человек купил старый-престарый замок, и его молодая жена, обследуя все заброшенные уголки в нём, обнаружила на чердаке старинное нарядное платье. С виду оно было самое обыкновенное, но обладало удивительным свойством: на любую фигуру садилось оно великолепно. Худосочным — добавляло округлостей, пышек — стройнило, мужеподобным — придавало утончённость. Согласно легенде, это платье когда-то принадлежало юной герцогине, умершей от несчастной любви… Вот что! — воскликнула Оливия, заглядывая притихшей Люции в лицо, — Примерь! Сама убедишься.