Фантазии Старой Москвы - [6]

- Еще бы. Совесть нации.

- Гордыня, значит... а пошли кой-чего покажу...

Каменное надгробие. На нем навешаны крестики, поставлены иконки, свечки. Наверное, промелькнуло в мыслящем существе А, праведница и молитвенница.

- С одной стороны, - пояснило Б, - они о душе моей скорбеют. А с другой - тоже слава.

Надпись с надгробия видно истерлась. А не решается спросить, кто под камнем лежит. Подсказывает Б:

- Вон, сбоку карандашная надпись...

А читает:

"ДАРЬЯ САЛТЫКОВА (САЛТЫЧИХА). УБИЙЦА 138 ЧЕЛОВЕК"

Оп-паньки...

- Судом доказано только тридцать восемь убийств. Остальное - наговоры.

На самом деле А восприняло (давайте все же будем духов обозначать в среднем роде, ведь они бесполые) новость без содрогания. В духовном мире человеческие страсти - это "где-то там, в другом, примитивном измерении". В душевном, возможно, все иначе.

- Это они правильно делают. - Рассудило А. - Не поистерся еще в русском народе дух милосердия.

- Это да. Великодушия им не занимать...

Б поведало А всю подноготною судьбы своего тела. И то, как насильно была отдана замуж за нелюбимого, как подымала двух сыночков, которые, к слову, выросли порядочными людьми, как осталась в двадцать шесть лет вдовой. Сколь переживала, когда изменил полюбовник. Если б удалось ему отомстить, не появился бы на свет Божий поэт Федор Тютчев.

- Да нешто твоя в Бога не верила? - Вопросило А.

- О-о-о... громадные деньги на храмы жертвовала, по святым местам паломничала, нищим и убогим щедро подавала. И вообще... времена были такие. Зверствовали тыщи, козлицей отпущения сделали мою. Ежели б Савелий да Ермолай не пробились бы тогда к молодой и еще глупой Екатерине, моя б может перебесилась как многие.

- В каком-то смысле правда есть и на твоей стороне. Но сдается мне, ты почему-то свою оправдываешь.

- Одиннадцать лет заживо погребенная, в яме без света, и лишь по большим праздником на цепи подводят к окошечку - чтоб Литургию послушать. И то только до "оглашенные изыдите"... И многое на мою наговорено. Моя не ела младенцев, не пила кровь невинных девиц, вообще не пила никакую кровь. И разве твой... он никогда не убивал?

- Мой был на войне, там убивают по закону.

- А-а-а... война. Тут много таких лежит. Кой-чего тебе еще покажу...

А и Б мгновенно переместились к кресту. На нем красивые буквы:

"ДЕНИКИН АНТОН ИВАНОВИЧ"

А рядом еще:

«ДЕНИКИНА КСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВНА»

- Могила есть, прах есть, а дух - йок.

- Такое возможно?

- В этом мире возможно все. Дух произрастает там, где его посадят. Духи этого воителя и его верной подруги обитают в других углах планеты. Егойный дух в городе Детройт, государство Вермонт Соединенных Американских государств. Еёйный – в городе Париж, Франция, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Останки несколько раз перезахоранивали, духам же человеческому заморочки пох...

Б выразилось на крепком русском языке. А не передернуло, егойный тоже любил вставить словцо. Но только в быту - не в литературе, потому что последнее для него было святым.

- То есть, ты намекаешь, что дух привязан к месту?

- Знаю. Но в этом мире возможно все. Мы же духовные созданья. Только отвязка - явление нечастое, один случай на мильён. Поскольку здесь пока еще менее мильёна попыток, подобного не случалось. Но это ж не значит, что не произойдет. Никто из наших... то есть, нас - не застрахован.

- Да откуда же ты столько знаешь.

- Моей были интересны человеческие страдания. Мне интересно все. Здесь был монастырь, потом музей, теперь опять монастырь, завтра будет не пойми, что. А библиотека оставалась всегда, и в ней знания. А тебя какая тема греет?

- Ну... страдания моему тоже были интересны. Но больше - история России. А еще он уважал библиотекарей. Мне же... думаю, я тоже всеядное. А вот скажи, дружище старожило: что эти вот трое сгруппировались?

Действительно, три духа витали, одновременно вращаясь будто в замысловатой карусели друг вокруг дружки. Б усмехнулось... ну, на человеческом языке это можно назвать усмешкой, и как-то умильно произнесло:

- Такова их свобода. Даже во Вселенной редко бывает, чтобы звезда одна. В основном звезды соединяются в системы - чаще по двое, реже по трое. Мы, духи, тоже ведь живем по законам природы. А история их тел занятна...

Б задумалось. А, подождав маленько, не выдержало:

- Так поведай.

- Если вкратце, - встрепенулось Б, - они своей праведной жизнью в человеческом обличье заслужили того, чтобы даже после физической смерти не оставаться неразлучными.

- А подробнее...

- Его звали Михаил Нарышкин, он был полковником лейб-гвардии Измайловского полка. Герой, красавец, франт. Она - Елизавета, дочь героического генерала Петра Коновницина. Все у них было прекрасно, пока не скончался их первенец, девочка, Наташа. Единственное ихнее дитё. Их тела потом к дочке и дохоранивали. Михаил как человек благородный и пылкий от природы включился в заговор. Ну был такой - через четверть века после того как моя преставилась.

- Декабрист?

- Как угадало?

- Ты забыло: мой был большой любитель истории.

- Ну, да... Так вот. Когда у тех авантюристов все сорвалось, Петру присудили двенадцать лет сибирской каторги. Это не так страшно, как у моей, которую пожизненно похоронили, но... ах, да вспомнило: твой же тоже на каторге был. И каково?