Фантазии мужчины средних лет - [5]

Я не понял:

– Что мобильник?

– У вас мобильник при себе? Они вас могут запеленговать по мобильнику. В некоторых моделях есть что-то типа gps, и по нему можно определить местонахождение владельца.

Она была права. О мобильнике я не подумал.

– Выбросьте его в урну, – посоветовала Аркадия, притирая машину к тротуару.

Но моя идея оказалась лучше. Сначала я стер из памяти телефона всю контактную информацию и историю входящих и исходящих звонков. А потом просто положил телефон на тротуар.

– Пусть его кто-нибудь подберет и таскает с собой. Тогда они начнут искать того человека, у которого мой мобильник.

– Правильно, и мы выиграем время, – кивнула Аркадия.

– Мы? – удивился я.

– А как же. Не брошу же я вас, Ваня, в такой двусмысленной ситуации. Как там перефразировано: мы в ответе за тех, кого спасаем.

– Да? Неожиданная вариация, – зачем-то вставил я.

– К тому же все так таинственно, увлекательно. А я, как все плевриты, ужасно любопытна. – Она улыбнулась, коротко взглянула на меня и вырулила снова в самую гущу пробки.

Про «плеврит» я, конечно, не понял, даже спрашивать не стал, что это такое. Голова была занята совершенно иным. Конечно, хорошо, что она не собирается высаживать меня у соседнего переулка, оставаться сейчас одному мне совсем не хотелось. К тому же она на машине, хотя бы с передвижением проблем не будет, пусть и медленным, перегруженным в этой долбаной, пробковой Москве.

– Слушайте, Аркадия, раз вы меня решили не бросать, давайте свернем в переулок, чтобы от телефона подальше, и зайдем куда-нибудь, кофеек попьем или чаек с пирожным. В зависимости от того, что вы пьете. Посидим, обмозгуем, глядишь, чего-нибудь придумаем.

– Я кофе пью, – откликнулась девушка. – И против пирожного ничего не имею.

– Вот и отлично, – кивнул я. – Тогда здесь направо сверните.

Мы покружились немного по узким, запруженным улицам и где-то в районе 4-й Тверской-Ямской приземлились за столиком неброского, но вполне симпатичного кафе. Я заказал Аркадии капуччино, себе эспрессо, пару пирожных, она выбирала их долго, тщательно. Я предложил взять что-нибудь еще, что-нибудь, помимо сладкого, но Аркадия отказалась. «За фигурой следит» – догадался я.

– Итак, – сказал я, сделав первый бодрящий глоток крепкой, чуть густоватой жидкости. – Надо разобраться в ситуации. Начнем с самого простого: что им от меня надо, почему они ко мне привязались? В чем их цель: убить, похитить, шантажировать или просто набрать обо мне больше информации?

– Мне кажется, нам следует начать с ваших личных контактов, – после задумчивой паузы произнесла Аркадия. – Любовных, деловых, даже дружеских. Ведь по статистике около девяноста процентов всех преступлений совершаются близкими людьми. Они либо сами их совершают, либо наводят.

Я задумался. Меня поразило, как логически точно развивалась мысль Аркадии. Без ненужных эмоциональных всплесков, вдумчиво. Совсем не по-женски.

– А можно и с другой стороны к ситуации подойти. С причинной, так сказать, – продолжила Аркадия. – Какая может быть причина? – Она задумалась и сама ответила на вопрос: – Или деньги, или любовь. Вообще основная первопричина всей уголовщины: либо деньги, либо любовь.

– Вы правы, – согласился я, – любовь и деньги всегда правили миром. Как там у Верди: «Люди гибнут за металл». А у Бизе наоборот: «Любовь дитя природы. Она всех нас сильней». Да, любовь и деньги вечно борются за первенство. Кто из них в большей степени доминирует над людьми? – извечный вопрос.

– Надо же. – Аркадия приподняла брови. – Я не раз слышала, что настоящие мужики отличаются от остальных не только своей механикой, у них еще склад ума иной. Не застоявшийся, не то что у каких-нибудь придурков или троглодитов. Верди, Бизе… от кого еще услышишь эти забытые имена, как не от вас, раритетных настоящих мужиков?

– Почему раритетных? – Я ничего не понял, возможно, она хотела сказать «рафинированных», просто оговорилась. В принципе мне было все равно, раритетный я или рафинированный, у меня сейчас дела поважнее, чем терминологией заниматься. Например, мое благополучие, а кто знает, может быть, и моя свобода, моя жизнь. – Хорошо, – вернулся я к основной теме. – Давайте начнем с первопричины, либо с денег, либо с любви. Начнем с денег.

– Замечательно, – кивнула она. – Как у вас с ними?

– Нормально. – Я снова пожал плечами.

– Ни у кого крупных сумм не занимали?

– Да нет. Мне и своих, заработанных хватает.

– Значит, вы никому не должны? – Я снова отрицательно покачал головой. – Тогда подойдем с другого конца, – продолжила выстраивать логическую цепочку Аркадия. – Вы богаты?

– Я вполне обеспечен, – постарался уклониться я от ответа.

– Нет, я имею в виду, вы случайно не сумасшедше богаты? Настолько богаты, чтобы вас могли шантажировать, взять, например, в заложники ради выкупа… Или еще что-нибудь.

Я развел руками.

– Нет. Я вообще-то писатель. Придумываю всякое-разное. А последние полтора года из дома почти не вылезал. Книгу писал. Я, когда пишу, совсем нелюдимым становлюсь. А сегодня как раз книгу закончил, вышел из дома, а они меня караулят.

– Вы писатель?! Как я не догадалась сразу. Я не раз слышала, что настоящие мужики либо писатели, либо ученые. А да, еще юмористы бывают. У моей подруги пару лет назад были отношения с настоящим мужиком, так он юмористом был… так говорил смешно. Она сама-то пчелка, а он мужик… такой, надо сказать, рудиментик, не дай бог.