Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция] - [153]
— Вот именно, смеюсь. А что мне остается делать? Так забавно смотреть на тебя… Столько рвения, бедняга… Ну, зачем тебе все это?
— А тебе не все равно? Захотелось — вот и все… Я чертовски плохо тебя вижу… После ресторана, знаешь… Одни только контуры. Оттого и промахиваюсь.
— Зачем тебе стрелять?
— Настроение у меня паршивое. Хочу успокоиться, понимаешь? Давно уже нервишки — не того… Стресс, говорят…
— А, — протянула мишень равнодушно. — Но ты же все равно не попадешь.
— Как знать? — усмехнулся Духулев. — Должен попасть. Хотя бы раз в жизни. И чтоб больше никаких потом хлопот. Мне много и не надо. Знаешь, жизнь такая штука…
— Знаю, — отрезала мишень.
— Вот как? — усомнился Духулев. — Ну, может быть… Хотя… Понимаешь, — с неожиданной злостью закричал он, — ни черта у меня не получается! Все хорошо, да, все, и вместе с тем — не то!.. Бедлам какой-то… И, главное, не разберешь, кто виноват. Никто не виноват, все, сволочи, чисты. А на душе — кошмар… И я вот начинаю думать, может, просто надобно найти кого-то да и свалить на него разом всю вину, сделать собственной мишенью и поразить, чтоб сбросить с себя это бремя… Ведь неполноценность, я ж понимаю… Чтоб не чувствовать себя счастливым неудачником. Когда увидишь, что не надо ни раскаиваться, ни позорно унижаться, то, наверное, начнешь осознавать, что ты, пожалуй, просто-напросто сильней, и все…
— Ну, что ж, убей, — произнесла мишень спокойно. — У тебя остался последний патрон. Смотри, не промахнись.
— Постараюсь… Если б я тебя получше видел… Черт! В другой, положим, раз…
— Другого не было и вряд ли еще будет, ты учти. Валяй сейчас.
— Н-да? Ишь какой нашелся прозорливец…
Духулев неторопливо зарядил винтовку и навел дуло на мишень.
Долго, очень долго целился, щуря то левый, то правый глаз.
Потом ласково спустил курок.
— Ну, разумеется, — обескураженно пробормотал он, опуская голову. — Стрелок я никудышний. Как и в жизни, черт возьми. Всегда в меня стреляли, просто отлетало рикошетом — вот мне и казалось, что я сам стреляю… Маленький такой самообман…
Он сделал шаг, чтобы уйти, но тут мишень окликнула его:
— Эй, погоди! Не торопись. И — повернись-ка на минутку.
Духулев послушно обернулся и, ошеломленный, замер.
Теперь человечек на мишени виден был вполне отчетливо, как будто бы пространство, разделявшее его и Духулева, прояснилось и внезапно сфокусировалось, вопреки законам оптики и всякому здравому смыслу.
Что-то неуловимо знакомое теперь проглядывало в облике мишени, и, когда наконец-то Духулев сообразил, кого же именно напоминал его партнер, сердце чуть не выпрыгнуло из груди и все его существо пронзила дикая тоска.
Он узнал себя, словно там, у дальней стенки, невесть кто поставил зеркало, и он глядел на собственное отражение, уменьшенное расстоянием во много раз.
То же лицо, та же фигура, те же ужимки…
— Ну вот, — проговорил из-за барьера человек и улыбнулся, холодно и отрешенно. — Теперь мой черед. Я тоже подумал: торчать всю жизнь здесь — как это, по сути дела, мерзко. Того и глядишь, угробят тебя. И вроде бы никто не виноват — да, все по правилам игры… Так что я тоже решил выбрать себе мишень.
Зажимая в руках крошечное ружье, он начал медленно наводить дуло на позднего гостя.
— Эй, ты не посмеешь, — обливаясь холодным потом, прошептал Духулев, от ужаса не в силах сдвинуться с места. — Это же чудовищно! Несправедливо… Так уж жизнь моя сложилась… Лез наверх, все время подставляясь. Но… это случайно!..
— Я случайно заглянул сюда!
— Ничуть, — промолвил человечек, тщательно прицеливаясь. — Нет! Это, брат, закономерно. Все-все-все. Ну, что, узнал, засуетился? Ты не бойся, я не промахнусь.
И вслед за тем раздался выстрел — тихий и мгновенный.
Духулев безумно закричал, хотел бежать, но скорчился от боли, и тогда под его ногами разверзлась дьявольская пустота, и он, перевернувшись, куклою повис, едва раскачиваясь, вниз головой. А на груди, там, где должно быть сердце, заалел, мерцая, аккуратный, правильный кружок…
— Ангел, — простонал он. — Ангел!.. Черт тебя возьми!
И появился ангел.
— Все в порядке, — кротко произнес он. — Я ведь вовремя пришел?
— Нет, поздно, поздно! Как ты допустил?!
— Болит? — участливо заметил ангел. — Это, знаешь ли, бывает. Отдохни.
— Но дальше — как?
— Никак. Живи. Теперь тебе все можно. Ты особенный. Как миллион других.
— Да разве раньше я не жил? Ты ж сам сказал, еще тогда, давно: кути, воруй… Я высоко поднялся, очень высоко. И в средствах не стеснялся.
— Вот мы и сочлись.
— А тот, который на мишени? Этот…
— Он ушел. Чего ему здесь делать?
— Он тоже не стеснялся в средствах?
— Нет, у него их не было совсем.
— Теперь он будет там — вместо меня, да?
— Где это — там? — не понял ангел. — Все — здесь, где ты, мой милый Духулев. Живи, живи. Я никуда не денусь. Я — с тобой…
Раздался новый выстрел, тихий и мгновенный, — и Духулев тогда увидел рядом ангела, перевернувшегося вверх ногами, и алое пятно — там, где должно быть сердце…
— Я тебя не брошу, Духулев. Давай, живи. Потом сочтемся. Что ты приуныл?
Рисунок Сергея САВИЧА.
Рон Гуларт
Мускадин
В комнате отеля было темно. Он сделал шаг и почувствовал, что подошва с хрупаньем проехалась по чему-то мелкому, рассыпанному на полу. Конечно же, это были винтики и болтики. Он остановился: «Кретин! Опять отвинтил себе руку и побежал дарить какой-нибудь идиотке!»
