Фантастика и Детективы, 2014 № 06 (18) - [3]

День шёл за днём, и всё меньше становилось горожан, так и не задавших Мудрецу вопрос. Наконец, таких осталось лишь двое: Принцесса да Книжник, который точно знал, что он не нужен, но из города не уходил, потому что книжники нигде не нужны и толку с них нет, а есть лишь одни долги.

Принцесса пришла к дому Мудреца прежде Книжника.

— Скажи мне, — спросила она, — выйду ли я замуж за Странствующего Рыцаря, если он всё-таки придёт в наш город?

— Это очень лёгкий вопрос, Принцесса, — улыбнулся Мудрец. — Конечно же, ты не выйдешь за него замуж, потому что если он даже придёт в город, никто не поверит, что он — Странствующий Рыцарь. Видишь, даже мне не верят, что я — Мудрец, потому что якобы мудрецов не бывает. Что уж тогда говорить о рыцарях?

— Как же мне быть? — спросила Принцесса и расплакалась. — Ей очень нравился Мудрец, и она не ожидала, что он будет так жесток к ней.

— А вот этот вопрос очень сложный, — сказал Мудрец. — Но в тех краях, где мне приходилось бывать, мудрецы говорят, что если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе.

Принцесса, которая не знала, кто такой Магомет, убежала во дворец, заперлась в своей спальне и принялась плакать. Она проплакала весь день и всю ночь. Наутро об этом доложили Королю, которого обуял самый настоящий королевский гнев, хотя у Принцессы к тому времени слёзы уже иссякли. Королю и так было с чего гневаться: когда он подсчитал голоса горожан, вышло, что ровно половина думает, что Мудрец настоящий, а вторая половина — наоборот. И неудивительно: ведь те, которых Мудрец признал нужными, уверяли, что он взаправдашний, а остальные, естественно, клялись в обратном.

Тогда Король, забыв о том, что королям не пристало самим ходить в гости подданным, выбежал в гневе из дворца и помчался в трактир, где, как обычно, сидел Книжник и писал, обмакивая время от времени павлинье перо в чернильницу.

— Ты, книжная душа, — набросился на беднягу Король, — немедленно пойдёшь к Мудрецу и задашь ему самый сложный вопрос из тех, которые знаешь. И постарайся, чтобы это действительно был трудный вопрос, иначе прикажу гнать тебя из города, поскольку ты здесь не нужен. И не посмотрю, что у меня есть на этот счёт другое мнение.

* * *

Мудрец думал над вопросом Книжника целых три дня и три ночи. Когда же они, наконец, истекли, Мудрец вышел во двор, где собралась огромная толпа горожан, и сказал:

— Передайте Королю, что на последний вопрос я не могу ответить — я не знаю, в чём заключается смысл жизни.

Мудреца признали ненастоящим и выгнали из города тем же вечером. Он уезжал, сидя задом наперёд на осле, и, вопреки всем ожиданиям, радостно улыбался.

Последним Мудреца видел Стражник, потому что он всегда был последним, кто видел тех, кого изгоняли из города. Стражник был очень порядочным и не любил плутов и проходимцев, которые выдают себя за мудрецов. А с учётом того, что плут умудрился сказать, будто стражник в городе не нужен, так просто ненавидел. Поэтому Стражник плюнул вслед Мудрецу и отправился спать.

А на следующее утро Королю доложили, что вместе с Мудрецом исчезла Принцесса. Король был вне себя от горя, потому что очень любил Принцессу. Он даже велел было Палачу казнить Стражника, но потом всё-таки передумал, поскольку что это за город, если в нём нет стражника?

* * *

Прошли годы. Король постарел, и многие говорили, что недалёк тот день, когда королём станет Принц. Принцесса так и не вернулась, а в остальном в городе всё по-прежнему.

Всё так же куёт мечи и топоры Кузнец, хотя кроме Стражника и Палача они никому не нужны. По-прежнему расплачивается в трактире фальшивыми дублонами Фальшивомонетчик. А Книжник всё так же пишет книги, время от времени обмакивая павлинье перо в чернильницу. Его долг Трактирщику вырос настолько, что оба давно забыли точную сумму. Но Книжнику это простительно — ведь его книги мало кто покупает, потому что люди не верят в то, что в них написано. Не верят и в последний роман, в котором рассказывается, как в город прибыл Странствующий Рыцарь, который не знал, в чём заключается смысл жизни. Не верят, что рыцарь любил сбежавшую с ним Принцессу. И уж, конечно, не верят, что он вынужден был выдавать себя за Мудреца, потому что в то, что он Странствующий Рыцарь, никто бы никогда и ни за что не поверил.

Не стреляй! Ника Батхен

Ника Батхен

28 сентября 1974 г.

Джуда шваркнуло по глазам мокрой плёткой волны. Макинтош протекал у шеи, подлая влага сочилась внутрь — в теплоту бушлата, в красную шерсть фуфайки, к голому зябкому телу. Штурвал скрипел, стакселя хлопали, палуба словно плыла под ногами. Жёлтый фонарь на носу «Дамиетты» перестал притягивать взор, чёрное крошево брызг наконец разделилось на небо и море. Завтра шхуна придёт в Бристоль, два дня на разгрузку — много бочек вина и масла, мешки с инжиром, бочонки с перцем и ароматной гвоздикой — и гуляй себе вволю, матрос! Красавица «Дамиетта» казалась Джуду чересчур чистенькой, слишком благочестивой. О капитане болтали, будто он ходил в Армаде под началом самого Дрейка и так же, как мрачный Френсис, умел завязывать ветер морским узлом. Но грог матросам выдавали только по воскресеньям, а за каждое богохульство полагалось по лишней вахте. Не о такой жизни мечтал Джуд Хамдрам, впервые поднимаясь на палубу.