Запоминаются некоторые герои. Девушка Тона, которую по утрам будит ручной тигр, такая чистая, что «каждым мгновеньем рядом с ней человек держит экзамен». Кибернетик Оскар, у которого, «цинично, с безразличием, опущенные уголки рта». Хороши такие, скажем, описания, как «ломкий папоротниковый листок антенны». Но чем дальше уходишь в это произведение, тем больше возникает недоумений. Речь идет о будущем, отделенном от нас полутысячелетьем, но нам никак не удается понять, хорошо в том будущем или худо. Один характер противоречит другому, чуть ли не каждая последующая деталь обстановки уничтожает впечатление от предшествующей. Только что мы любовались грандиозным наклонным обелиском из гранита, своей наклонностью смеющимся над силой тяжести, как тут же нам попадается растерянно бредущий мудрый Орх, «подавленный тяжестью колоссального ума». Люди почти всемогущи в этом мире, но зачем же тогда у молодого биолога Наза «руки трепещут, как последние, бессильные, уже ничего в мире не способные изменить метания ночного мотылька у лампы»?
Хочется спросить: что же в целом имел в виду бесспорно одаренный автор? Или он ни о чем особом не думал, а лишь вознамерился поиграть с ручным тигром и построить несколько воздушных замков?
Это не означает, что не надо мечтать. Надо! Но чтоб мечта не получилась пустым воздыханием, необходимо, чтоб обелиск, тигры и розовые экраны как-то сочетались с той действительностью, которая читателя сегодня окружает. Такое сочетание совсем не предусматривает прямых аналогий с современностью. Оно предполагает определенность мировоззренческого идеала.
Читатель ждет от литературы — если исключить те драматические случаи, когда с помощью книжки просто убивается время, — не воздушных замков или магических «сигма-лучей», а совета для ума и сердца. Пусть описывается будущее, отделенное от нас хоть столетием, хоть десятью веками. Но в этих описаниях и картинах должен явственно ощущаться взгляд автора на дела и обстоятельства наших дней. Ведь читая, например, такой отличный рассказ Рэя Брэдбери, как «Сафари во времени», мы никак не остаемся без ответа на вопросы, против чего бороться в современной действительности и что в ней отстаивать. Это зависит от определенности нравственной и политической позиции писателя и это же объясняет его популярность во всем мире.
Итак, за фантастику, увязанную с земными сегодняшними проблемами, за фантастику не отдельных «чудес» и не пустого мечтания, за ту, что зовет к труду и действию!
