Фантастические поэмы и сказки - [28]

             Газету!

             Вот эту!

От тридцать первого декабря

     девятьсот сорокового года!

         Вот посмотрите:

     страница старинная,

                  и в ней

      описана наша гостиная,

                  и то,

 как подарками светится елка,

                  и то,

как радио Москву показывает,

                 и то,

как дедушка тут рассказывает,

                и то,

как башня часы названивает,

       в стихотворении

       под названием:

             «Ночь

        под Новый

             Век».

НЕБО НАД РОДИНОЙ (1943–1947)

Посвящение

Я с вами, Небо и Земля,

вас никогда не брошу я.

Пусть изменюсь, пусть растворюсь,

но с вами вечен мой союз.

Пусть я золой лежу в земле —

мое тепло в ее тепле,

и счастье частью мира быть

мне никогда не разлюбить!

Я в ливне жил, я каплей был,

не мрак — я радугу любил.

На брызгах граней дождевых

я семицветный строил стих.

В мельканье грозовой воды

мои спектральные следы.

Умру — вернусь игрою призм

туда, где мир, сюда, где жизнь.

И в синем небе Шар Земной

опять со мной, всегда со мной.

Явление первое

Земля

Громады пара

плывут по выси

Земного Шара.

Они повисли

в дыму пожара —

и вот их мысли.

Облака

— Меня война застала в море. — Я шло в Карпатское предгорье.

— Я видело явленье ада у пригородов Ленинграда.

— Я шло над Полюсом холодным. — Был подо мной тревожный Лондон.

— А я прошло над пленной Прагой, вспухая пасмурною влагой.

— Я увидало дым Варшавы! Как шрамы, улицы кровавы!

— А я — Акрополя колонны, где шли немецкие колонны…

— Я прикрывало дымный Мурман, бой кораблей на море бурном.

— Я — Севастополь обагренный, над панорамой обороны…

Низкие обрывки облаков

Колкой проволоки ряд,

ужас загнанной толпы,

трупы после их тропы.

И за группами солдат —

перебитые мосты,

деревянные кресты.

Земля

И гром орудий,

и лом, и люди

в недвижной груде.

Облака

Мы услыхали хрип народов, сирену паники кричащей.

Там синий свет тревожных лестниц. И город в зареве багровом.

И гибель мирных пароходов. И труп, на улице лежащий…

Проломы крыш и мутный месяц под черноу́гольным покровом.

Одно облако

Из обожженных смертью гетто — их привезли с детьми и женами.

Там небо низкое согрето ужасной сажей и золою.

Там странного посевы цвета. Там пахнет дым костями жжеными.

Там очертания скелетов под свежевспаханной землею.

Земля

Во мне — мильоны

испепеленных,

тел истребленных.

Но кто в ответе

за дело смерти

на этом свете?

Облака

Он шел брезгливый и помятый. Солдат повернуты квадраты

железных касок дробью крупной к его протянутой руке.

Клеймо на этом человеке. Припухшие от власти веки.

Натянутые губы трупа. Железный крест на сюртуке.

Земля

Да будет проклят

орудий Круппа

столетний грохот!

Капля

В туче капельной летела

я, прозрачна и кругла.

Я с дождем упасть хотела

на сосну, но не смогла:

слишком легкою была!

Я с туманом опустилась

и повисла на весу,

как стемнело — превратилась

в тельце сырости, в росу.

Не нашла болотной ряски…

На звезде солдатской каски

ночевала я в лесу.

Облака

Нам ночь ракеты осветили, мы тоже видели бойца:

как капли крупные катились с его бессонного лица,

как перебитыми ногами он врылся в обожженный прах,

в обломки и колючий камень, к своей судьбе теряя жалость.

Бесчувственный к землетрясенью, свой автомат держа в руках,

всю ночь держался он за землю, и за него земля держалась.

Земля

Так он держался,

так он сражался,

мой сын любимый.

Я есмь Россия,

кровь оросила

мои ложбины.

Низкие обрывки облаков

Задеваем кровли изб,

задуваем в ветки ив,

серый ветер гонит вниз.

По земле — свинцовый визг,

нас качнул тяжелый взрыв,

понеслись осколки ввысь…

Облака

— Я вижу взрывы! Вижу танки! Я вижу в поле цепь пехоты.

— На первобытные стоянки вот так неслись единороги.

— Как злобно лают пулеметы! Я вижу раненых и мертвых…

— Шатаясь, как орангутанги, враги проходят вдоль дороги.

Земля

Летят гранаты,

снаряды воют,

воронки ноют!

Впились лопаты,

во мне — солдаты

окопы роют…

Облака

Нас обшарили до нитки в темноте прожекторами,

от пожаров и разрывов мы рябы и полосаты,

нас уродуют зенитки, нас глушат радиограммы,

как стада гиппопотамов, к нам вошли аэростаты.

Капля

Низкий звук наполнил небо.

Кто летит на нашу мель?

Разузнать скорее мне бы —

это шершень или шмель?

Ближе! Громче! Мир закрыли

паром обданные крылья.

Приближаются! Ревет

винтовой ветроворот!

Облака

На нас дохнуло быстрым ветром, в пустынном небе гулко стало!

Не ветер! Голос человека среди кружащихся кристаллов!

Капля

Из-за толщи плексигласа

на меня — два карих глаза.

Я прижалась! Потекла

вниз по трещине стекла.

Голос

В бурю капель и кристаллов,

в мутном небе — мой полет.

Стая злобная отстала!

Сердце смелое, вперед!

Слышу снизу хрип убитых,

хруст коленей перебитых,

в пыль лицом упал ребенок,

возглас матери в степи,

язвы желтые воронок,

гетто ржавые шипы…

Вон туда моя дорога!

Я на город с облаков

пленным людям сброшу много

ободряющих листков.

С облаков я сброшу весть,

что Москва на свете есть…

Вихрь

Что за лодка в мире туч,

            в мире туч?

Пар зароет и закроет,

            ветер вынесет на луч.

Мимо — визги, визги, визги

            вырывающихся пуль,

и мотора рокот низкий,

            и мелькающие брызги

            нити кинули на руль.

Только — луч, луч, луч

            ищет летчик в море туч.

Рана кровью красит марлю,

            но мотор его могуч!