Фантастические поэмы и сказки - [19]

Шрифт
Интервал

блестя рукой.
— В Маяковский проезд
         проехать как? —
Робот
         слов не тратит.
Карта Москвы
         на стеклянных руках,
и стрелка снует
         по карте.
А вот и столовая.
         Зайду, поем
после писания
         трудных поэм.
Столы стеклянные стоят.
Блестя щеки полудой,
эмалевый
         официант
несет
         второе блюдо.
От него
         не услышишь:
                     «Как-с и что-с
сосисочки-сс,
         слушаюссь,
                    уксус-с
                          нету-с…»
Безмолвный Робот
         качает поднос,
уставленный
         феерической снедью.
И в мраморе бань,
         потеплев постепенно,
Робот исходит
         мыльною пеной.
Ноготки
         у Робота
острее
         лезвий «Ротбарта».
Станьте вплотную —
         Робот ручьистый
вытянет
         бритвы ногтей,
он вас помоет,
         побреет чисто
и не порежет
         нигде.
На вредных
         фабриках красок
хлопочут
         протертые насухо —
Роботы
         в светлых касках,
без всяких
         и всяческих масок.
Ни гарь,
         ни газ,
                   ни свинцовая пыль
отныне
         людей не гробят.
Железной ногою
         в шахту вступил
чернорабочий Робот.
В вестибюле театра
         у синей гардины
ждет металлический
         капельдинер.
Светло-медные дяди
         торчат в коридорах,
и на водку
         дядям не платят —
человеческий труд —
         это слишком дорого
для метлы
         и храненья платья.
И куртку мою,
         и твою шубку,
когда
         в вестибюль мы входим оба,
снимает
         и вешает нежно на трубку
вежливый гардеробот.
А ночью,
         склоняясь над коляской —
нянька
         на тонкой смазке, —
Робот,
         задумчив и ласков,
детям
         баюкает сказки:
         «Жил да был
              среди людей —
         берень-дерень
              Берендей,
         бородатый
              чародей,
         чародатый
              бородей».
На нем колотушки
         и бубны висят,
а если ребенок
         орет —
пластмассовый палец
         кладет пососать
с молочного струйкою
         в рот!
На перекрестках
         гуляющих
                     тысячи.
Сидит со щетками
         Робот —
                    чистильщик.
         — Почисть,
         дружище,
         да только
         почище!
И чистит Робот,
         и бархаткой
                  водит,
и щетку
         по глянцу
                торопит,
и даже мурлычет
         по радио,
                      вроде:
— Ехал
         на ярмарку
                      Робот…
Если дверь
         откроет Робот
вам в семье —
это вас
         не покоробит,
вовсе нет.
В дверь
         спокойно
                  проходи-ка,
запах
         смол, —
это
         домороботиха
моет
         пол.
Метлою и бархаткой
                          шибче шурши нам,
ты моешь,
                метешь
                             и варишь —
живая и добрая
                         наша машина,
стальной
                человечий товарищ!

ГЕРАНЬ — МИНДАЛЬ — ФИАЛКА (1936)

Люизит пахнет геранью.
Синильная кислота — миндалем.
Слезоточивый газ — фиалкой.
(Свойства отравляющих веществ)

1

Война
Ужасная скучная мирная жизнь!
Будничный дачный Версаль.
От былых развлечений
лишь ты одна осталась у меня,
большая глупая «Берта».
Я целые дни торчу в картинной галерее,
где пыльные портреты предков
в буклях пушечного дыма…
На моих блиндированных стенах
развешаны полотна былых сражений.
Помнишь, «Берта»,
как весело бабахала по Парижу?..
Теперь это только батальная живопись.
Я слишком давно
не война.
Вот моя пожарами позолоченная панорама —
на барабане Наполеон.
Застывший бомбардировкой Севастополь,
Сизые холсты
раздетых мародерами тел после битвы.
Импрессионизм фугаса,
пуантелизм пулеметной стрельбы…
А это, «Берта»,
уникум.
Пейзаж в железной раме танков при Амьене.
Очень жизненные лица трупов.
(Англичане: подлинник, есть дата —
18. VIII. 1918.)
Вот — море,
мой любимый жанр.
Ты была еще в проекте, «Берта»,
не помнишь этой японской вышивки шелком.
Это — Цусима
совместной работы адмиралов
Рождественского и Того.
Ах, «Принц Идзуми»!..
Крейсера умирают в небо винтом.
И сладко-больно делает дредноуту
слепой протей торпеды.
А вот это —
я.
Я — в точном смысле слова.
Над дикарским госпиталем абиссинцев
римские бомбы «капропи»[7],
это мои фамильные черты.
Делайте меня,
пишите меня
с ночного налета Таубе,
с первого хлора!
Нарисуйте меня над Мадридом
с гакенкрейцем на желтом крыле.
Да, это я —
хриплый пороховой обжора,
мешки с песком под глазами,
усиков карманный немецкий словарик,
тевтонское крыло орла зачесано на лоб.
Майн Кампф!
Гот унд Тот!
Великолепный портрет с меня.
«Берта»,
приведи в порядок наброски,
спрячь незаконченный этюд
японским штрихом затушеванного Китая,
американскую мазню Филиппин,
со стен долой английский дилетантизм
в ориентальном духе, —
я себя хочу увидеть
портретом во весь мир!
И сейчас же, сейчас,
когда меня миром доконали соседи!
О, соседи, соседи,
они хотят вогнать войну в раскопки,
пустить по рукам историков, археологов!
Они уже оторвали от меня шестую часть!
Смеют еще жить
и рожать!
Так и лезут живые младенчики, пухлые куклы.
Нет житья от живых.
Грудные живые,
живые школьники, двое взрослых живых,
и снова от них
пренеприятный малютка живой!
Смеют
иметь язык, говорить, называться народом!
Я устрою

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Лирические произведения

В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.