Как он прекраснее и смел, о, если бы хоть раз появиться в его судьбе! Ей не на что надеяться, этой безымянной элльфийке, на которую один-единственный раз пал взгляд друга героя. Этот воин, давно погибший в бою, обратил на неё внимание, когда она, в надежде не упустить ни секунды из отпущенного времени прощания, перегнулась через резной балкон, свесившись вниз, как простая девчонка, и её черные локоны заплясали в воздухе, вырвавшись из под приличествующей случаю скромной накидки. Герой уехал, так и не заметив её в шумной восторженной толпе. Но она мечтает, она ждёт, она верит.
И, выйдя на берег ручья, она погружает холодные руки в ледяную воду и нежданные слёзы грустным подарком из мира людей начинают струиться по прекрасному лицу. Она обычная эльфийка, она может колдовать, но чары её слабые и лёгкие: остаётся радоваться и такой малости!
«О, Великий Автор Иванов! – молит красавица, чертя водяные руны на дне ручья, среди разноцветных камушков и стаек мелких блестящих рыбок, покусывающих иногда её нежные пальчики. – О, вспомни обо мне, дай мне хоть какую-нибудь судьбу! Дай мне счастливую судьбу, ведь ты написал уже три тома! О, дай мне имя, дай мне любовь и радость! Я – всего лишь мимолётный образ, дева, на которую обратил внимание друг моего возлюбленного! Никто никогда не говорит со мной, дай же, дай же мне хотя бы несколько слов!»
О, наивная хитрость. Сначала несколько слов, потом, возможно, её окликнут, назовут, сделают полноправным участником истории. Она не смеет просить о любви Эрбрегрогромпарда, это уже чересчур. Но пока остаётся надежда на счастливый поворот сюжета, она будет приходить на берег и просить, просить того, кто, возможно, не подозревает, что это она стучится в его тревожные сны сверкающими серебристыми ноготками.
Она самая обычная эльфийка…
Хуберт чертыхнулся и присел на обочину, вытянув усталые ноги. Мерзавчик спрыгнул с его шеи и исчез в ближайшем кустарнике. Только пушистый серый хвост мелькнул.
– Вот подлая тварь, – вздохнул Хуберт, – шею мне отсидел, да ещё в такую жару!
– Аполлон в мехах! – хмыкнуло из кустарника.
– Гадина говорящая, теперь до города ножками пойдёшь! – разозлился парень. – Там тебя на шапку продам! Даром что жрал в три пуза, захребетник! Мех знатный отрастил!
Кот осторожно высунул из зелени серую в рыжеватых полосках мордочку:
– Дурак ты, дурак, счастья своего не понимаешь! И правильно папашка твой, Царствие ему Небесное, наследства тебя лишил! Кто в непотребных домах ошивался, когда другие братья вкалывали? Кто расписки направо-налево раздавал? А всё ноешь, что родня виновата. Злыдни кругом, один ты серафим белокрылый!
– Каждый ошибиться может! – насупился Хуберт. – Вот найду в городе судейского, он моим брательникам навешает… Тамошние крючкотворы свое дело знают!
– Ха-ха-ха! – раздельно произнёс Мерзавчик и подошёл к хозяину, насмешливо прищурив бездонные зелёные глазищи. – Чем адвокату платить будешь? Разве что ему шапка из кота нужна… А хозяйство отцовское ты до того довёл, что ни один самый завалящий судейский не польстится. Мельница, кот и осёл.
Кот неожиданно широко разинул пасть и с чувством пропел: «Вот мельница… Она уж развалилась».
– Зато осёл ещё справный! – огрызнулся Хуберт.
– Ага. Если зубы наждачком отполировать и мелом натереть. А шкуру чуть подкрасить! – покладисто сказал Мерзавчик.
– А с тобой что делать? Может, и правда на шапку? – задумчиво протянул Хуберт.
– Одно у тебя достоинство осталось, болван, – вздохнул кот, – будем работать с тем, что есть. Кстати, тут неподалёку пруд есть, искупаться не желаешь?
Хуберт поднялся, подхватил под мышку Мерзавчика и побрёл в направлении, указанном котом. Через несколько минут он уже самозабвенно плескался в прохладной водичке.
Кот сидел на берегу и напряжённо всматривался в синюю даль. На королевском тракте в это время дня было пусто и нестерпимо жарко. Вот еле проползла крестьянская повозка, вон проскакал королевский курьер на взмыленной лошади.
Вдали заклубилась пыль. Это из королевской резиденции, как всегда по субботам, следовала в свои владения вдовствующая герцогиня Ла Вольер.
Кот подозвал Хуберта и, вспрыгнув на плечо парня, зашептал ему в ухо, щекоча длинными усами. Тот скептически качал головой.
– А сработает? – спросил он недоверчиво.
Мерзавчик оглядел хозяина и деловито кивнул:
– Не вопрос! Ты таки лоску поднабрался… Там, где денежки проматывал…
Он соскочил на берег и резво помчался наперерез герцогской карете.
– Жан, грубое животное! Ты чуть не задавил котика! – выговаривала герцогиня Ла Вольер смущённому донельзя кучеру. Кот, душераздирающе мяукая, прыгал вокруг герцогини, а потом по-собачьи ухватил её за подол пышного платья и потащил в сторону пруда. Из воды во всей красе поднялась фигура незадачливого наследника.
– О! – сказала герцогиня.
– Само небо послало вас, – воскликнул Хуберт, по привычке ища взглядом припрятанную котом одежду, – я маркиз де Караба, меня ограбили, пока я купался.
Мерзавчик облегчённо вздохнул и пошёл к карете. Людоеды, принцессы, короли… Чудненько, чудненько. Всё это хорошо для сказки, но в реальной жизни нужен другой расклад, а именно: красивый мужчина с достоинством, богатая вдовушка и сообразительный кот.