Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника - [5]

— Выглядит красиво, — снова засомневался Маркиш и принялся смотреть, как уплывают кольца сигаретного дыма в сторону окна, за которым плавило асфальт солнце. — Только вот писано это вилами по воде.

— Как-как? — заинтересовался Григорович.

— Вилами по воде, — повторил Маркиш. — Значит, безосновательно.

— Красивая идиома, — сказал Григорович. — Я запишу. Давай по слогам, Давид.

— Лучше отправляйся и собери всю информацию по этим двум туристам, — Маркиш щелкнул пальцами. — На этого Герхарда Вахта и второго… Его установили?

— Еще вчера, — сказал Григорович. — Зря ты говорил, что мы работаем медленно. Что можно, было сделано в первый же день. Это русский. Точнее — грузин. Мачарашвили Мелитон Гочиевич. Представлял в Германии московскую фирму «Элегант». Ничего особенного — торговля ширпотребом, залежавшимся в магазинах мюнхенских колбасников. Двадцать семь лет, бывший борец. Между прочим, мастер спорта международного класса по вольной борьбе. В 2006 году, после того как получил серьезную травму на ковре, ушел из спорта. Некоторое время подвизался в комитете по физической культуре, потом ушел на вольные хлеба в этот самый «Элегант». К нам прилетел рейсом «Ганза» в качестве туриста. Захотел поскорбеть у Стены плача. Между прочим, прилетел он одним рейсом с Вахтом, но места у них в разных салонах.

— Это ни о чем не говорит, — вздохнул Марки. — Кто еще летел этим рейсом? Подходящие кандидатуры есть?

— Подходящие в смысле чего? — поднял брови Григорович.

— В смысле третьего трупа… Того, кто сгорел в машине.

— Я попросил полицию принять меры к местонахождению каждого из пассажиров, прибывшим этим рейсом, в возрасте от двадцати одного года до тридцати пяти лет, среднего роста, среднего телосложения и к тому же блондина. Таких набралось семь человек. Двоих можно отбросить сразу, они приехали в Израиль в деловую командировку в Министерство сельского хозяйства. Остается пятеро. Их данные я списал из заполненных при въезде деклараций. Результаты проверки обещали сообщить к вечеру.

— Работайте, работайте, — покивал Маркиш. — И запросите у русских информацию об этом борце. Что у них есть на него. Сейчас бывшие спортсмены часто начинают криминальную жизнь. Заодно узнайте, имел ли гешефт в России Герман Вахт и не пересекались ли там его пути с некой Эллен Гриц?

Глава третья

Террористы опять обстреляли Хайфу.

Шесть ракет легли почти в центре города, наполовину разрушив жилой дом, и сожгли два автомобиля на платной стоянке. Маркиш пил кофе и думал, что все это будет продолжаться долго. Ненависть между арабами и евреями слишком долго зрела, чтобы закончиться вдруг и без неприятных последствий. И дело было даже не в образовании Израиля, не в захваченных в ходе Шестидневной войны территориях, все упиралось в менталитеты и уклад жизни, который у обеих сторон был слишком разным, чтобы эти стороны поняли друг друга.

Ведь было же — ходили дочери сионские, искали по всему городу и не находили ничего, чем голод утолить. Обессиленные они падали и умирали на всех углах улиц, а дети пробирались к ним и, припадая к груди, брали пустые сосцы в рот, но молоко не шло из остывших грудей — и исходили голодом дети, и падали мертвыми на грудь матерей своих.

Араб относится к женщине как к добыче, а для израильтянина она — все, не зря же происхождение евреи ведут по женской линии. И это препятствие, которое не дает еврею и арабу понять друг друга, а все усугубляется взаимными несправедливостями и делением храмов, у каждого свой бог, и каждый требует своей жертвы.

По телевизору, подвешенному к потолку кафе, показывали, как выносят на носилках и грузят в санитарные машины пострадавших при взрывах и освобожденных из завалов людей. Обстрел произвели днем, поэтому пострадали в основном старики и дети, и от этого зрелища комок подкатывал к горлу, и еще — рождалась ненависть, которую Маркиш тщетно пытался подавить.

Сам он был родом из Баку, там прошло его детство и половина жизни, к тому времени, когда Союз распался, Маркиш работал в азербайджанской милиции, поэтому ему воочию пришлось столкнуться с армянскими погромами в городе. Мусульманская ненависть обжигала. И пусть потом кричали, что это были не мусульмане. Это были экстремисты, которым едины все боги, потому что они поклоняются зеленому знамени джихада и Азраилу, но Маркишу самому довелось увидеть двенадцатилетнюю окровавленную девочку, которая бежала на цыпочках из-за того, что у нее срезали пятки. И как людей выбрасывали с девятого этажа только за то, что они принадлежали к армянам, тоже видел, сожженных на кострах людей сам в грузовики грузил. И на бездействие азербайджанской милиции насмотрелся. И как погромщиков задержанных выпускали, потому что они были азербайджанцами. В то время Маркиша потрясла готовность новой общности людей, воспитанных развитым социалистическим обществом, резать друг друга. Это потрясение и подвигло его к отъезду. А здесь он столкнулся все с тем же противостоянием двух миров, поэтому его возмущали европейские резолюции по израильско-арабским конфликтам. А позже он не скрывал злорадства, когда полыхнуло во Франции и Англии, когда сытые немцы столкнулись с проблемой мультикультур.