Фанфики - [2]

Я не хочу брать крестьян из соседних, близких к Рябиновке, селений. У них остаются завязки на прежних местах, им уйти от меня легко. Ковырял земельку в вотчине, не понравилось — перешёл на два десятка вёрст — там ковырять будет.

Надо брать дальних. Как? Вышел на торг да купил две сотни холопов? — От тысячи гривен кунами. Это — только за головы. Обувка, одежонка, кормёжка, проезд к месту предстоящих трудовых подвигов…

Надо брать добровольцев. А с чего им «доброволить»? У меня в вотчине «Местность течёт Мёдом и Млеком»? Очередное МММ?

Крестьян с места поднимают только война, глад, мор и пожар.

Брать городских? Эти на подъём легче. Но только на работы. На переселение… Я уже объяснял: статус ремесленника городского и усадебного — две большие разницы.

Решение, точнее: два решения — отработаны. Обдуманы, прочувствованы, опробованы.

Первое — «десять тысяч всякой сволочи». Брать надо отребье, отбросы, изгоев, извергов, маргиналов, подонков… «Пропускать через грохот», «отделять избоину»… «Предпочтение отдаётся сиротам».

Второе — по песне:

   «Дай мне то, чего я так хочу!

   Детка дай мне, дай…».

Мда… На роль «дающей детки»… я как-то… не очень. Но организовать можно. Раздачу розовых слонов и бесплатного сыра.

Сухие избы с дощатыми полами, с непротекающими крышами из деревянной черепицы, «белыми печками», полным подворьем, конём, коровой, расчищенными новинами… И, конечно, чтобы была — «женщина, которая поёт». Виноват — «которая даёт». После исполнения соответствующих церковных песен.

Чтобы всё это дать — надо это иметь. Действуем по старику Марксу: отделяем работника от результатов его труда. Называется: «эксплуатация человека человеком».

Нанимаем человечка, он делает. Потом отчуждаем продукт труда и отдаём им сделанное — ему же. В кредит. Получаем добровольного закупа или, в уже найденной мною технологии — крепостного.

Я же предупреждал: «сыр» — «бесплатно».

Но «всякая сволочь»… она же бедная. У нормального хозяина весь инструмент свой. У «сволочи»… У них даже топоров нет!

Чувствуете разницу между Демократической Россией и «Святой Русью»? — В России мужчина с топором — маньяк. На Руси мужик без топора — «законченный изверг».

О русских топорах можно писать поэмы. Начиная с того, что стандарта — «русский топор» — на «Святой Руси» нет. Есть две принципиально разные конструкции.

Южно-русский топор, восходящий к древне-иранским племенам. Монолит с пробитым в обухе отверстием. И северо-русский, сделанный из согнутой вдвое полосы железа. Концы полосы свариваются, а в месте сгиба оставляют дырку-проушину для топорища.

Обе конструкции мне, плотничавшему в 20 веке… — «дерьмо корявое». Тыльную сторону обуха сделать плоской — не додумались! Гвоздь забить — нужен отдельный молоток.

Есть боевые топоры — они, как правило, легче — до двух фунтов. Их-то и называют «топорцы». Их и делают иначе: складывают две полосы стопочкой, сваривают по концам, в середине оставляют проушину, а из концов делают с одной стороны полотно с лезвием, с другой — клюв, чекан, молоток.

Столярные — примерно в тот же вес. Хозяйственные, плотницкие — тяжелее. По нормам 19 века вес плотницкого топора — не менее 4 фунтов, по рекомендациям моего времени — 1.5 кг. Вот такие мне и нужны для каждого новосёла.

Лезвие топора… Южные имеют цементацию («науглероживание») по всей поверхности. Северные… есть чисто стальные. Такие… в три четверти. У них от полосы отогнута четвертушка, петлёй сделана и конец петли к полотну приварен. Есть железные. У них полоса гнётся пополам. Дальше два варианта: либо между концами полосы вставляют стальную пластинку. Такой трёхслойный пирог со стальной начинкой. Либо наоборот — согнутая вдоль полоска стали накладывается на сведённые вместе концы железной петли. И всё сваривается вместе.

Все эти выверты — от нищеты. Сталь в общем объёме производства здешнего железа — десятая часть. Её наваривают полосочками на режущие кромки.

У топоров — лезвия скошены. Сколько не смотрю — бесит. У них лезвия косые, а топорища прямые. Мне-то привычно наоборот — топорище с изгибом.

Очень асимметричная хрень: верх — плоский, а лезвие сильно оттянуто к низу. Обухи непривычно узкие. На обухе — наплывы с боков. Щековицы называют. Для лучшего удержания топорища в дырке обуха. Мастера, итить их ять! Основная нагрузка идёт же не с боков, а в вертикальном направлении!

Ещё есть «бородовидные» топоры. Бороду лопатой представляете? А в профиль? Вот такое у них лезвие. На Русском Севере такая штука дожила до 19 века, называлась «потёс». Ударить им всерьёз нельзя — лезвие скруглено и сильно оттянуто вниз. Эпюра сил… проходит уже не через обух, а через топорище возле него. Где всё и ломается. Но потёсывать можно.

Факеншит! На «Святой Руси» даже насаживают топоры не по-русски! Не вставляют топорище снизу и сверху расклинивают, а забивают сверху утолщающуюся палку. Как палку заклинило — остальное срубают и радуются: «готов к труду и обороне».

   «Палочка с хренью в руках у него…

   Больше не знаем о нём ничего».

Аборигены. С железным фаллическим символом.

Топор на «Святой Руси» — символ мужчины-хозяина. Предмет особой любви, гордости и заботы. Как Дюрандаль у Роланда. Один на всю жизнь. А то и не только на одну.