Фандом - [103]

Сдвинув наручники по перекладине в сторону, я нежно касаюсь пальцем ладони Эша.

– Ничего не бойся. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

В ответ он улыбается потрескавшимися воспалёнными губами.

– Кто сказал, что я боюсь?

Эш держится храбро, скорее всего, чтобы не пугать меня, но голос его звучит едва слышно, а на ресницах дрожит слезинка, в которой отражаются его синяки всех цветов радуги.

Стараясь его утешить, я целую Эша в сухие, жёсткие губы.

– Понимаешь, это ещё не конец… Ни для тебя, ни для меня.

– Я и не знал, что ты веришь в загробную жизнь, – отвечает он.

– Всё случится очень быстро, а потом…

– Что – потом?

Придвинувшись ещё ближе, я шепчу ему прямо в грязное, изогнутое наподобие морской раковины ухо:

– Если я скажу тебе правду, ты решишь, что я сошла с ума.

Эш оборачивается и упирается носом мне в щёку.

– Ты уже говорила, что на самом деле ты – наёмная убийца, путешественница во времени. Или у тебя есть ещё более невероятная версия?

Я снова целую его в губы, ощущая каждую трещинку на тонкой сухой коже. Слёзы подступают к глазам, и я отодвигаюсь, чтобы не расплакаться.

– «Надежды росток зародится, как крошка цветок», – с улыбкой говорит Эш.

Строчка из детской считалочки тоже вертится у меня в голове. Кажется, я что-то упускаю, что-то очень важное. Стоит мне приблизиться к разгадке – и тайна снова исчезает за горизонтом.

– Я хочу сказать, что для меня жизнь по-настоящему началась в тот день, когда я встретил тебя, – объясняет Эш.

Горло снова сжимает от горя: скоро я потеряю и его.

– Ты когда-нибудь чувствовал, что уже жил этой жизнью, что всё это уже было? – в отчаянии пытаюсь разузнать я. – У тебя не бывало каких-то необычных воспоминаний, снов о том, чего с тобой не случалось?

– Ты опять о загробной жизни? – хмурится Эш.

Я улыбаюсь в попытке скрыть разочарование. Меня словно ударили в грудь чем-то острым и холодным. Когда я умру, когда канон вернётся к началу, Эш обо мне забудет.

– Что с тобой?

– Ничего, это не важно. – Я смотрю на его лицо, стараясь запечатлеть в памяти изгиб губ, линию носа, синеву глаз, каждую родинку. Потому что мне в голову вдруг пришла ещё более страшная мысль.

Я его тоже забуду.

Глава 49

Ховеркрафт снижается, и до нас доносится необычный вибрирующий шум. Он всё нарастает и нарастает, превратившись наконец в бесконечный вопль гнева.

– Это кричит толпа, – говорит Эш.

Я и забыла о зрителях. Гемы кричат, топают, толкаются – требуют крови дефов. Моей крови. Нашей. Ховеркрафт приземляется, и мы оказываемся в центре океана ненависти.

Подошедший охранник смотрит только на Эша.

– Тебе сегодня повезло, обезьяна. Президент приказал повесить только одного из вас. Говорит, для пущего эффекта, что бы это ни значило.

Меня будто окатывает волной облегчения. Президент хочет, чтобы на эшафот я взошла одна. В книге и фильме Роза в тот день у виселицы тоже одна. Стоунбек хочет, чтобы нити сюжетов переплелись как можно туже. Круг надо замкнуть. Элис должна вернуться в свой мир. Я знаю, Эш не умер бы по-настоящему. Он проснулся бы дома у Ма, принялся бы помешивать крысиное рагу и собираться на работу в поместье. Но я рада, что ему не придётся испытать боль казни. Ужасную боль! От страха я еле держусь на ногах.

– Подождите, – просит Эш. – Если надо повесить одного, возьмите меня!

Не слушая его, охранники снимают с меня наручники.

– Подождите! – кричит он. – Возьмите меня! Оставьте Виолу!

– Не плачь, – смеётся в ответ охранник. – Посмотришь на подружку из загона для дефов.

– Нет! – Эш тянется пнуть охранника, но тягаться с мускулистым гемом бессмысленно. И тогда, глядя мне в глаза, Эш произносит: – Виола, я тебя люблю!

Мой мозг словно отключил все эмоции. Я ничего не чувствую. Эш говорит, что любит меня. Мой Эш. Но я ничего не чувствую. Внутри у меня пустота. Скоро мы забудем друг друга. Забудем навсегда. Станем друг другу чужими. Между нами встанет не маленькая ложь, а целая вселенная, две реальности, два мира. История нашей любви закончится трагически, как история любви Розы и Уиллоу. Какая ирония!

Эш повторяет эти слова снова и снова, пока охранники тащат его наружу.

– Я люблю тебя, Виола!

Его голос теряется в рёве толпы и вскоре затихает.

Он не вернётся.

Эта мысль возвращает меня к реальности. Я с ужасом понимаю, что больше никогда его не увижу.

– Я люблю тебя! – кричу я ему вслед.

Слишком поздно.

Глава 50

Охранник снимает с меня наручники. Мне трудно сосредоточить на нём взгляд, черты его лица расплываются, но глаза горят ненавистью. Охранник тащит меня к двери, и я мысленно готовлюсь увидеть вопящую толпу. Однако за дверью меня встречает лишь серая стена. Ховеркрафт приземлился в городе, возле Колизея. Они хотят, чтобы я прошла сквозь ворота для приговорённых дефов, как в книге.

На улице привычно пахнет дохлыми птицами. Я замираю и почти радостно оглядываюсь. Неподалёку возвышаются стены Колизея. Эша нигде не видно. Наверное, его уже увели в загон для дефов. Других дефов поблизости нет: разбрелись по хижинам и прилипли к экранам телевизоров. Ворот тоже не видно: всё загораживают тесно обступившие меня со всех сторон охранники.

Из-за стены слышатся звуки фанфар.