Фанатка - [19]

Пумба работала в школе. Собственно, в эту школу она меня и пристроила. Дважды в неделю тетя Люба вела историю в нашем классе. На ее уроках стоял вечный галдеж. Ученики явно не питали к Пумбе ни уважения, ни симпатии.

Ее муж был водилой, дальнобойщиком, довольно часто уходил в рейды. По большей части мы с тетей жили вдвоем. Поначалу эта толстуха буквально душила меня заботой. Варила супчики, стряпала пирожки, заплетала косы. Пыталась обрядить в нелепые кружевные платья. И ждала ответной любви.

Но ожидания все не оправдывались. Лошадиные дозы нерастраченной нежности меня совершенно не трогали. Наоборот, раздражали. Для меня Пумба была бесконечно чужой. С самого начала я с ней почти не разговаривала.

Мне вообще нравилось молчать. Меньше шансов сморозить глупость. Я любила быть в стороне от всего, наблюдать за другими. В школе меня считали чокнутой. Дразнили Ведьмой. Учитель музыки, эдакий эстет, часто называл меня «маленькой девочкой со взглядом волчицы». Мне это нравилось. Я считала себя особенной. Презирала однокашников.

Даже не знаю, как я умудрилась сдружиться с Альбиной. Хотя… Она всегда была очень легкой, незатейливой. В меру открытой. Ей везде были рады, но когда она уходила, никто не скучал. Такая подруга меня вполне устраивала.

Вскоре тетя Люба озлобилась на меня, начала попрекать. Ей надоело ждать, когда же я наконец оттаю, стану милой улыбчивой дочуркой. «Ну что тебе не так?» — вопрошала она. Даже грозилась отдать меня в приют.

Помню, как в первый раз по-настоящему взбесила Пумбу. Мне было 11 лет, и я в школе обменяла ее золотые серьги на джинсы-стрейч и черный джемпер. То, что покупала для меня тетя, в здравом уме носить было нельзя. В это же время я начала воровать у нее деньги. На сигареты, в основном.

В школе мне было скучно. Я занималась волейболом и танцами. И сексом, с двенадцати лет. В нашем подъезде жил один парень, снимал квартиру. Ему было около тридцати, по профессии — стоматолог. Однажды он позвал меня в гости «на тортик с чаем». С тех пор я регулярно у него «гостила».

Парня звали Игорь. Я не любила его. Даже особой симпатии не испытывала. У него была девушка, его ровесница, явно метила в жены. Пару раз я сталкивалась с ними в подъезде, Игорь здоровался со мной, как взрослый с ребенком. Боялся, что я его выдам. Даже забавно.

Альбине я про него не рассказывала. Не было такой потребности — откровенничать. В общем-то, этот «роман» ничего для меня не значил. Мои мысли были заняты совсем другим.

Точнее, другой.

Помню, как впервые увидела Кет. К тому времени я жила у Пумбы уже седьмой месяц. Кет заскочила к родителям, на минутку, без предупреждения. Ввалилась в свою комнату. И обнаружила, что в ней живу я.

Я была дома одна, сидела за столом. Готовилась к докладу по истории, но большую часть времени занималась «художественной росписью» учебника: пририсовывала египтянам члены.

— Ты кто? — спросила Кет.

Я назвалась.

— А, точно, — вспомнила Кет. — Моя сменщица. Попытка номер два.

И, глянув мельком на мои художества, добавила:

— Неудачная.

У Кет были длинные растрепанные волосы, черные с темно-синими прядями. Поджарая, мальчишеская фигурка. Смуглая кожа. И обжигающе красивое лицо.

Не снимая ботинок, она запрыгнула на мою кровать и стала рыться в коробках на шкафу. Запрятала там, среди хлама, какой-то сверток. Весело подмигнула мне:

— Это будет наш с тобой секрет.

И умчала.

С тех пор я только и ждала, когда она снова нагрянет. Изучила сверток: внутри была пухлая пачка баксов. Не долго думая, я умыкнула сотню.

Спустя несколько месяцев Кет благополучно забрала свой «секрет». Объявилась примерно в это же время дня, когда матери не было. В награду за молчанье сунула мне упаковку жвачек.

— И это все? — спросила я.

Кет хмуро на меня зыркнула. Но потом, видно, решила не ссориться. Усмехнулась:

— Вот негодяйка. Чего ты хочешь?

В тот раз на ней была футболка: длинная, с замысловатым цветочным принтом, стилизованным под английский флаг. На мой взгляд, просто шикарная. И я кивнула на нее. Кет прищурилась, усмехнулась еще шире, назвала меня «сучкой». Резко стянула футболку и швырнула мне.

Груди у нее почти не было. А над правой лопаткой красовался оскалившийся тигр. Кет отрыла в шкафу какую-то старую майку, по-быстрому ее натянула и, спустя мгновенье, хлопнула входной дверью.

И я стала мечтать о ней. Ласкала себя, лежа в ее постели. Было приятно, но в тоже время дико мучительно. До смерти хотелось, чтобы Кет оказалась рядом, схватила меня, стиснула, впилась пальцами, зубами. Я ревела и кончала.

И так было до двенадцати лет, пока не появился Игорь. Я отдавалась ему до беспамятства, так, что ходить потом было больно. И становилось чуть легче. «Ты меня насилуешь», — говорил он. Вроде бы в шутку.

Все эти годы Кет больше не появлялась дома. Зато стала мелькать в телевизоре, играла девочку-скандалистку в глупом подростковом сериале. Я не могла смотреть на эти кривлянья. Во-первых, Кет была явно старше героини, как минимум, года на три. А во-вторых, чудовищно переигрывала. В ту пору Кет еще плохо владела собой, была диковатой. Местами, даже нелепой. Будто смесь воробья и кошки. Мужские повадки в ней зачастую перехлестывали женские. А в низком голосе всегда сквозил вызов.