Фанатка - [35]
Недурная история. Однако в глубине души Дина полагала, что Питер не сказал в интервью всей правды. Наверняка существовала реальная девушка, о которой никто никогда не узнает и чье имя не появится в списке людей, кому автор благодарен за помощь. Настоящая Анжела по прозвищу Ангел.
Когда Дина дочитает эту рукопись, она поищет в Интернете песню под названием «Прекрасная ложь», которую Питер тоже не сможет больше слушать.
Питер откинулся на спинку кресла, качнулся назад — так далеко, что недолго и опрокинуться. Он уже не раз опрокидывался, игнорируя предупреждение, которое, как он не сомневался, где-то есть на кресле. Такие предупреждения всюду есть — только не там, где они и впрямь нужны. Упав, Питер всякий раз чувствовал себя глупо, хотя, по счастью, ни разу не оскандалился при жене с дочкой. И никогда еще он не опрокидывался нарочно.
Он посидел, уставившись в пустой экран. Слова не складывались. Одни лишь буквы на клавиатуре; а их что глазами читай, что вслух проговаривай — получается одинаковая бессмыслица.
Ровным счетом никакого смысла, хоть убей.
Зацепившись ногой за нижний край стола, Питер вдруг понял, что хочет знать, как это будет — один-единственный раз, намеренно, без ощущения, что ты опрокинулся по неосторожности, как последний дурак.
Кресло уже достаточно накренилось. Еще чуть-чуть подтолкнуть. Вроде как прыгнуть. Оттолкнулись…
Оп!
Компьютер куда-то завалился, с ним вместе опрокинулся витраж с Девой Марией, а перед глазами оказался белый потолок. Питер приземлился удачно — мягко и безболезненно. Рассмеялся. Как жаль, что все прочее не делается столь же легко и просто.
Крепко сжимая страницы, она бегала глазами по строчкам. Ее улыбка давным-давно погасла, Дина раздраженно стискивала зубы.
Пожалуй, самое время выпить чего покрепче.
Она прошла в кухню, сердито швырнула в раковину кофейную чашку и открыла стенной шкафчик, где хранились емкости с веселящими напитками. Достала бутылку «Квантро» и бокал. Бросила в бокал несколько кубиков льда, плеснула ликер. Встряхнула, однако не стала ждать, пока ликер охладится. Его надо было выпить немедленно. Следующую порцию она уже выпьет не спеша, как полагается… или не следующую, а третью. А сейчас ей нужно сбросить напряжение, да побыстрее.
— Нет, нет, нет! — отчаянно твердила Дина. — Все не так!
Он рассеянно поиграл с наручниками, открывая и закрывая стальные кольца, постукивая ими себя по бедру. Затем наконец принялся печатать — не потому, что пришло вдохновение, а просто желая ощутить хотя бы удары пальцев по клавиатуре. Питер всегда печатал, выдерживая особый ритм — не совпадающий с ритмом песни, если даже она звучала, а свой собственный. Сейчас это было легко: шесть букв, затем четыре, снова шесть, опять четыре…
И так раз за разом, без конца. Пока не стало казаться, что ничего другого от него и не требуется.
«А-Н-Ж-Е-Л-А», — печатал он.
Затем: «Д-И-Н-А».
Пальцы бегали по клавиатуре все быстрей и быстрей, буквы начали сливаться, получались новые слова, новое бесконечное имя — бессмысленная дань той, что завладела его жизнью.
Дина с яростью листала страницы, стремясь побыстрей дочитать. Желая, чтобы все это поскорее закончилось, — как оскорбления, которые ты вынужден сносить. Как изнасилование.
— Да нельзя же так делать, чтоб тебе!.. — закричала она, не сдержавшись.
Пережать горло
Голос прозвучал словно из другой жизни:
— Привет, милый, — сказала Джулианна. — Хорошо ли сегодня работалось?
Питер глянул на жену со своего места на диване. В руке он держал бокал: сейчас ему требовался не кофе, а кое-что покрепче. Не для того, чтобы сбросить напряжение, а чтобы слегка приглушить боль. Неудачный был день, и работалось плохо.
Он качнул бокалом, кубики льда звякнули.
— Ах, — проговорила Джулианна, все поняв.
Хороший рабочий день не завершается выпивкой в одиночку. Хороший день несет радость, улыбки. В такой день едят пиццу в «Гримальди» в Бруклине и идут гулять по набережной, глядя на силуэты небоскребов на фоне вечернего неба.
Джулианна хотела было еще что-то сказать — возможно, посочувствовать, но тут зазвонил телефон. Переносная трубка на кофейном столике издала противную трель.
— Если это снова «Верайзон», — сказала Джулианна, возвращаясь в кухню, — передай от меня привет.
Питер сердито уставился на телефон. Пусть бы он замолчал. Навсегда. Потому что если не сейчас, то в следующий раз или еще позже в трубке обязательно прозвучит голос Дины, которая скажет, что прочитала роман.
Нагнувшись вперед — суставы громко хрустнули: рановато для человека его возраста, — Питер поставил бокал, где уже остался один лишь подтаявший лед, и взял-таки трубку, поднес к уху:
— Алло.
Мгновение тишины. И затем:
— Ты сделал ее слабой!
— Что? — спросил он, не понимая звучащей в голосе ярости, не узнавая самый голос. — Кто это?
— Ты отлично знаешь, черт тебя дери, кто это! — раздался вопль Дины.
Да, теперь он ее узнал. Питер живо вообразил себе перекошенное красивое лицо.
— Ты сделал ее слабой! — повторила Дина, обвиняя.
В комнату заглянула Джулианна:
— Ты голоден?
Показав поднятый палец — дескать, сейчас, одну минуту, — Питер закруглил разговор:
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.