Фамильное привидение - [6]

Ладушкин попробовал вякнуть что-то, держась за щеку, про зубного врача… Но давешний, равнодушно пропускавший его секьюрити теперь мрачно, без всяких намеков на сочувствие уставился на Ладушкина:

— В следующий раз, если еще тут появишься… Я тебе лично все зубы пересчитаю. Никакой стоматолог больше не понадобится.

— О’кей… — покладисто согласился Гоша и дал по газам.

Отныне дорога на «остров везения» была для него закрыта.

Случился еще один облом в его безуспешной пока сыщицкой деятельности.

Однако то, что охрана у ворот так непонятно быстро его раскусила, еще больше встревожило Ладушкина.

Неужели охране уже позвонили некие обеспокоенные и бдительные соседи Хованских, заметившие, как он заходил в их квартиру?

То, что его расшифровала Инара Оскаровна, Гоша просто не допускал. Скучающей избалованной самочке такое было не по мозгам, не по силам. Не тот уровень. Не дотягивала.

Раскрыть Гошу было по силам только хорошему профессионалу.

И тем не менее у Ладушкина было ощущение, что он сражается со своим зеркальным отражением: наносит удар — и тут же получает зеркально отраженную плюху…

* * *

К счастью сыщика Ладушкина, на следующий день в «однообразных буднях» мадам Хованской — шопинг, бутики, парикмахерская, косметический салон, японский ресторан — снова наметилось разнообразие.

В полдень она неожиданно остановила машину на Олимпийском проспекте, возле офиса Люфтганзы.

Пользуясь тем, что его скромный облик Инаре Оскаровне неизвестен, Ладушкин вошел вслед за ней и, мгновенно оценив обстановку, постарался пристроиться как можно ближе. Сел к столу симпатичной блондинки, сотрудницы компании, и принялся, растягивая время, морочить ей голову, тем временем внимательно прислушиваясь к разговору, происходившему по соседству.

Ладушкин тянул и тянул время, задумчиво перелистывая записную книжку, словно определяясь со временем рейса, и мороча симпатичной блондинке голову. Зато ему было слышно каждое слово, произнесенное Инарой Хованской.

Речь шла о билете на рейс «Люфтганзы» на двадцать четвертое число.

Наконец Хованская вышла.

А Ладушкин еще задержался, отлично зная, что нагонит ее на очередном этапе своего «графика» — в ресторане или парикмахерской.

Он уже не боялся пропустить ничего «интересного». Жизнь Инары Хованской в Москве не таила никаких сюрпризов — он это чувствовал.

«Жареное» если и было, то, по-видимому, там, куда собиралась Инара.

Это Ладушкин чуял своим собачьим чутьем сыщика. Поэтому он задержался и — к удивлению блондинки, уже почти потерявшей терпение, — купил билет. На тот же рейс, что и Хованская.

Шенгенская мультивиза была необходимым атрибутом профессии Ладушкина. Объекты его внимания перемещались по миру легко и непринужденно. И такие расходы — Люфтганза и прочее — Ладушкин заранее обговаривал с заказчиком еще при заключении соглашения. Сделал он это предусмотрительно и на сей раз, хотя уломать скуповатого Федора Федоровича было ох как непросто.

Классическая легкость сборов описана еще Чейзом: пистолет, зубная щетка — и в путь! Из этого классического набора Ладушкин все-таки исключил оружие, слишком затрудняющее пересечение границы, и ограничился лишь зубной щеткой.

В общем, это было, если не считать гонораров, несомненным плюсом его работы — возможность путешествовать за счет заказчика.

Итак, выяснилось, что мадам Хованская явно не слишком соскучилась по мужу. Это было очевидно! Ситуация была — на простодушный, «домостроевский» взгляд Ладушкина! — просто вызывающая: муж в дом — она из дома.

Ведь именно двадцать четвертого вечером в Москву должен был вернуться Федор Федорович Хованский.

Надо сказать, что в душе Ладушкина, в соответствии с жизненными воззрениями которого жена просто обязана была встречать мужа с тапочками у порога и борщом на плите, такое поведение «объекта» задевало что-то личное.

«Ну и порядочки в этой ячейке общества!» — с искренним возмущением констатировал про себя детектив Ладушкин.

Он также с неудовольствием обнаружил, что у него явно просыпается личное отношение к этому делу, что для самого дела было совсем нехорошо.

Правда, такое вызывающее поведение мадам и ее внезапный отъезд за границу освобождали самого Ладушкина от крайне неприятного разговора с депутатом Хованским, который тот грозил устроить Гоше по возвращении из поездки. Разговора крайне неприятного, потому что Федор Федорович, как теперь стало окончательно ясно, был великим занудой и скрягой, а отрапортовать Гоше по-прежнему было не о чем.

Крайне озабоченный внезапными приготовлениями к отъезду мадам Хованской, Гоша решил созвониться с Федором Федоровичем.

Интересно, что сама Инара Оскаровна, по-видимому, даже не считала необходимым предупреждать супруга о своем путешествии и вообще ставить в известность о своих планах.

Ладушкин решил взять эту миссию на себя.

Кроме того, ему надо было поставить депутата в известность о своих собственных планах в связи с наметившейся перспективой.

— Москва ничего не дает, — сухо констатировал Егор в телефонном разговоре с Федором Федоровичем. — Я надеюсь, что-то прояснит заграница. Я должен лететь следом за вашей женой.