Фамильная честь Вустеров. Радость поутру - [147]

– Ха! – воскликнул я и бросил сокрушенный взгляд на Боко, раскаиваясь, что пусть и в мыслях, но погрешил на своего доброго гостеприимного друга.

– …видел там на кровати полицейскую форму. А сегодня я разговаривал с одним парнем, который подрядился дополнительным официантом на вчерашний маскарад в Ист-Уайбли, и тот сообщил мне, что в празднестве принимал участие некий омерзительный субъект, наряженный в полицейскую форму, которая была ему велика размеров на шесть. У меня все, Вустер, пошли, если ты готов.

Дело, на мой взгляд, было бесспорное, и неизбежный конец не имело смысла оттягивать. Я поднялся из-за стола, равнодушно утер губы салфеткой, точно французский аристократ, которому объявили, что телега до эшафота подана.

Но Боко был еще не готов прекратить бой.

– Одну минуточку, Сыр, – сказал он. – Не будем торопиться. А ордер на арест у вас имеется, господин полицейский?

Вопрос, видно, застал Чеддера врасплох.

– Я… э-э-э… то есть нет.

– Нужен ордер, – пожал плечами Боко. – По такому серьезному обвинению арест без ордера недопустим.

Но Сыр уже справился с минутной слабостью. Он снова был самим собой.

– Не верю, – мужественно заявил он. – По-моему, ты врешь. Но на всякий случай я пойду в участок и справлюсь у сержанта.

Он удалился, а Боко сразу оживился и деловито сказал:

– Тебе надо смываться, Берти, притом незамедлительно. Садись в автомобиль, кати в Лондон и уезжай за границу. В портах еще не успеют выставить шпиков. Но на всякий случай загляни по дороге к «Братьям Коген» и купи накладные усы.

В обычных обстоятельствах я бы не позволил этому полоумному командовать собой, но тогда я нашел, что это дельный совет. У меня и самого уже голова работала в том же направлении. И я как раз говорил себе в эту минуту: «О, если б мне крылья голубки…» На бегу поручив Боко ввести в курс дел Дживса, чтобы он отправился следом с пожитками, я рванул в гараж.

И уже собрался распахнуть ворота, как вдруг изнутри до меня донесся хриплый голос, и я замер, пораженный. Если слух меня не обманывал, там кто-то был.

Голос прозвучал по новой, и на этот раз я смог понять, из чьей гортани он исходит и вообще, что к чему, так как услышал имя «Фитлуорт», которому предшествовал длинный ряд довольно грубых англосаксонских эпитетов. Словно при свете молнии, мне сразу все стало ясно.

Уезжая с маскарада, Боко случайно захватил с собой в авто дядю Перси. Он ехал с песнями домой и даже не подозревал, что у него на заднем сиденье сладко дремлет никем не замеченный непредусмотренный пассажир.

Глава 28

Я с присвистом втянул в грудь воздух и несколько секунд простоял как вкопанный, выпучив глаза и наморщив лоб. Не будет преувеличением сказать, что меня словно шарахнул по затылку носок, набитый мокрым песком. Приложив ухо к створке, я прислушивался к тому, что просачивалось сквозь доски, и уныние, мягко выражаясь, завладело моей душой.

Сами подумайте, что же получается? Залогом общего успеха было доброе и ласковое расположение дяди Перси к Боко. Но как сохранить его доброе и ласковое расположение, если ты запираешь его на всю ночь в гараже, одетого в костюм Синдбада-морехода? Благородный человек вроде дяди Перси не может не обозлиться на такое обращение.

И в данную минуту было слышно, что он страшно зол. Его высказывания не оставляли в этом ни малейших сомнений. То были не остроумные реплики человека, который, будучи выпущен на свободу, благодушно посмеется над забавным недоразумением. Это говорил узник, чьей целью отныне будет отыскать того, кто его засадил, и содрать с него шкуру.

Он уже перешел непосредственно к этой теме. Оказалось, что он не просто собирается содрать с Боко шкуру. В недвусмысленных выражениях он изъявил намерение проделать это не спеша и тупым ножом. Короче говоря, стало предельно ясно, что какие бы нежные дружеские отношения ни сложились между дядей и его возницей минувшей ночью, с тех пор они сильно ухудшились и к утру окончательно расстроились.

Как быть, я, честно сказать, совершенно не представлял себе. Судя по всему, сложилась ситуация, когда как нельзя кстати пришлось бы мудрое слово Дживса. Я от души пожалел, что его здесь нет, и в это самое время негромкий кашель у меня за спиной дал мне знать, что он есть. Словно какая-то телепатия – если это верное слово – подсказала ему, что молодой хозяин в растерянности и жаждет получить от него хоть немного вассальной поддержки.

– Дживс! – вскричал я и уцепился за его рукав, как потерявшееся малое дитя хватается за подол матери. Когда я кончил изливать свою повесть в его восприимчивое ухо, стало ясно, что он все понял.

– Положение крайне тревожное, сэр, – сказал он.

– Крайне, – подтвердил я.

Я не стал ранить его словами укора и осуждения, хотя про себя подумал, как случалось уже и прежде, что по такому поводу с его стороны было бы человечнее подскочить на месте и хорошенько повращать глазами. Если и существует у Дживса недостаток, то это, как я замечал выше, склонность качать головой и прищелкивать языком, когда хотелось бы видеть, как его завитые и напомаженные кудри, рассыпавшись, слегка восстали дыбом.

– Его милость, вы говорите, сильно разгневан, сэр?