Фамильная честь Вустеров. Радость поутру - [144]

– Но ее отец не имел в виду такого человека, как Боко.

– Да, возможности людской фантазии ограничены.

– Боко – отличный малый.

– Ничего подобного. Отличный малый, как бы не так! Назови мне хоть одно достойное дело, совершенное этим Фитлуортом, которое бы заслужило ему уважение и почет.

Я на минуту задумался. Но когда Вустеры задумываются, они обычно что-нибудь да придумают.

– Вы, возможно, не знаете, – сказал я ему, – а ведь он как-то раз дал пинка Эдвину.

Это возымело действие. Челюсть у дяди отвисла, и пальцы на ногах задергались, словно их овеял мимолетный зефир.

– Это правда?

– Спросите Флоренс. Спросите мальчика, который чистит сапоги и ножи.

– Вот это да!

Он посидел немного, погруженный в раздумье. Видно было, что мои слова произвели сильное впечатление.

– Признаюсь, – проговорил он наконец, поднеся бутылку ко рту и осушив ее на целую треть, – твое сообщение побуждает меня взглянуть на этого молодого человека несколько благожелательнее. Да, до некоторой степени, не спорю, я изменил свое отношение к нему. Видишь, в каждом из нас есть добро.

– Тогда, может быть…

Он помотал головой:

– Нет, Берти, я не могу согласиться на этот брак. Взгляни с моей точки зрения. Человек живет совсем рядом со мной. Под тем предлогом, что он муж моей воспитанницы, он бы стал постоянно мозолить мне глаза. Выйдешь прогуляться в парк – смотри под ноги, не прячется ли он в траве? Сядет с нами за стол обедать – того гляди что-нибудь выползет из солонки. Никакая нервная система этого не выдержит.

Я понял его.

– Но вы еще не знаете последней новости, дядя Перси. Через месяц Боко уезжает в Голливуд. Представьте себе, Америка находится в трех тысячах миль от нас, а Голливуд – еще за три тысячи миль, на другом краю Америки!

Он выпучил глаза:

– Это правда?

– Совершеннейшая.

Он помолчал немного, сосредоточенно считая на пальцах.

– У меня получается: шесть тысяч миль.

– Правильно.

– Шесть тысяч миль, – повторил он, как бы пробуя слова на вкус. – Ну, это совсем другое дело. Ты думаешь, Зенобия его любит?

– Всей душой.

– Странно. Удивительно. И финансовое положение у него действительно такое хорошее, как ты говорил?

– Еще лучше. Издатели кричат от ужаса, как малые дети, когда его агент заглядывает к ним обговорить условия очередного контракта.

– А насчет Голливуда? Ты уверен, что я не запутался в счете? Шесть тысяч миль – это верно?

– Может быть, немного больше.

– Ну, раз так, в таком случае, черт возьми…

Я вижу, железо горячо, и значит, самое время Боко его ковать.

– Сейчас я вам его пришлю, – говорю, – вы с ним переговорите и обсудите начерно условия. Вам никуда не надо идти. Автомобиль – его. Увидите, вы потом будете меня благодарить, когда поймете, какой подарок поднесли двум любящим сердцам весенней радостной порой.

– Тир-лим-пом-пом-пом! – милостиво отозвался мой старый родич, сердечно помахав мне ногой, и еще раз приложился к бутылке.

Я не стал терять ни единого мгновения, а помчался в бальную залу, определил в толпе Боко и направил его к цели, снабдив необходимыми добрыми напутствиями: «Держи хвост пистолетом!» и «Желаю удачи!». После чего привел в действие свой добрый старый «бентли» и укатил домой, радуясь, что благополучно завершил это скользкое дельце.

Первой моей заботой по прибытии на место было сорвать с себя проклятую полицейскую форму. Прокравшись во тьме к речному берегу, я предал ее хладным волнам, которые могли выбросить, а могли не выбросить ее на сушу где-нибудь в другом месте, откуда она в конечном итоге вернулась бы к законному владельцу. А затем примчался домой и нырнул под одеяло.

Но усталые вежды сон сомкнул мне не сразу, так как чья-то злодейская рука засунула мне в постель ежа, можно сказать – злого китовраса. Я, естественно, решил, что рука эта Боко Фитлуорта, и хотел было переложить животное на его ложе, однако рассудил, что Боко-то получит заслуженный урок, но каково будет китоврасу? Так что я отнес его в сад и выпустил на траву.

Затем, закончив труд дневных забот, лег и заснул безмятежным сном.

Глава 27

Когда я проснулся наутро, солнце уже сияло высоко в небе, ну, может быть, не так высоко, но все-таки. Сквозь закрытую дверь из комнаты Боко доносились размеренные звуки, туда-сюда, словно пилили сук, – верный знак, что он еще спит. Меня подмывало растолкать его и справиться, как вчера обошлось дело, но я все-таки воздержался. Он, наверное, поздно вернулся, подумал я, и нуждается в сне, который, я слышал, Дживс называл «природы утомленной оживителем». Я облачился в купальный костюм, накинул халат и двинулся на реку, но едва только вышел за калитку, как появилась Нобби верхом на велосипеде.

Даже самому случайному наблюдателю сразу стало бы очевидно, что она в отличном настроении. Глаза ее сияли, как говорится, подобно двум звездам, и она немедленно издала ликующий вопль, радостнее которого никогда еще не исторгало девичье горло.

– Привет, Берти! Все замечательно, а? Колоссально?

– По-моему, да, – ответил я. – Будем надеяться. Я оставил дядю Перси в размягченном состоянии, и Боко пошел вступить с ним в переговоры. Все должно было сойти благополучно.

– Так ты ничего не знаешь? Разве Боко тебе не рассказал?