Фальшивые червонцы - [75]

Шрифт
Интервал

Мучает окаянная подагра, стародавнее несчастье всей голицынской фамилии, нестерпимо ноют на рассвете исковерканные болезнью косточки. Пропитание свое приходится зарабатывать изготовлением дамских кокетливых туфелек — ремесло, которым овладел он смолоду ради забавы, никак не подозревая, что станет им кормиться.

Вины своей Николай Дмитриевич Голицын не отрицал и не старался преуменьшить. Дернула его нечистая сила дать согласие на председательство в этой злосчастной «кассе взаимопомощи»! Знал ведь, что начинание ерундовское, в некотором роде даже противозаконное, что имя его кому-то понадобилось для вывески, а все же дал согласие, не сумел твердо возразить.

У него, между прочим, всегда вот так — и не хочет, а поневоле соглашается, не умеет отказать. В декабре 1916 года, когда пригласили вдруг в Царское Село, в личные покои императрицы, также не нашел мужества ответить категорическим «нет». Заделался на старости лет премьер-министром. Последним премьер-министром царской России, молниеносно и бесславно изгнанным из Мариинского дворца.

Просто курам на смех все получилось. Глава правительства, коего вышибают с премьерского кресла ровно через сорок дней после назначения! И кто вышибает? Не царь, не всесильная царица, а сама госпожа революция!

Молодой следователь, беседовавший с Николаем Дмитриевичем на Гороховой и составивший протокол допроса, был недоучившимся студентом исторического факультета. Ему бы в первую очередь заинтересоваться тайными пружинами липовой «кассы взаимопомощи», порасспрашивать о тонкостях взаимоотношений среди бывших выпускников Лицея, а он напирал на всяческие курьезы истории, благо рассказчик перед ним был умелый, многое на своем веку повидавший.

Плодом этой любознательности молодого товарища стало довольно длинное показание последнего царского премьера о последнем заседании его правительства.

Документик по-своему увлекательный, для историков, вероятно, находка. С юмористическим описанием панического бегства министров из Мариинского дворца, с многословным пересказом злоключений князя в каменном мешке Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, откуда выпустили его по милостивому распоряжению председателя Государственной думы господина Родзянко.

Печатника все эти пикантные штришки крушения самодержавной власти интересовали значительно меньше, чем его молодого коллегу. И, размышляя о предстоящей поездке на Большую Пушкарскую, готовился он выяснять более насущные вопросы.

Голицын встретил нежданного гостя вежливой улыбочкой, мигом скинул грязный сапожничий фартук, сбегал куда-то, предварительно извинившись, и через минуту вернулся в потертом, но вполне приличном сюртуке.

Выцветшие его слезящиеся глазки светились живейшим интересом и к самому визитеру, и к цели его нежданного визита. Руки свои с уродливо скрюченными пальцами он стыдливо прятал за спину. Стеснялся, должно быть, не хотел показывать.

Давняя следовательская привычка к обстоятельности в любом начинании заставила Печатника досконально изучить жизнь этого глубокого старца. По крайней мере в главнейших ее чертах, поскольку разговаривать надо было с уникальным обломком прежнего мира.

Еще в шестидесятых годах минувшего столетия князь Голицын зарекомендовал себя блистательным кавалером и покорителем сердец, известным всему сановно-сиятельному Санкт-Петербургу. Очаровывал гордых красавиц на придворных балах, с подкупающей самоуверенностью брал призы за блистательное исполнение полонеза и мазурки, не поморщившись проигрывал за ночь огромные суммы, а с выигрыша поил лошадей шампанским.

«Наш Гри-Гри» ласково называли его фрейлины императрицы, и сама императрица, тогда еще совсем молоденькая, испытывала слабость перед мужскими его чарами. Покровительствовала своему любимцу, ревниво следила, чтобы не обошли князя чинами и наградами, добилась назначения его наместником на Кавказ, чем повергла в изумление бесчисленных завистников.

Наместничество князя, как и следовало предвидеть, оказалось весьма коротким. Воротившись на берега Невы, он был назначен членом Государственного совета, получил бриллиантовые знаки к ордену Александра Невского, коими удостаивали только крупных государственных деятелей.

Жизнь вел праздную и легкую.

Увлекался спиритизмом и лаун-теннисом, председательствовал в благотворительных обществах, содержал конюшню скаковых жеребцов. Шли годы, голова посеребрела и лоб избороздили глубокие стариковские морщины, а он все еще рядился в одежду очаровательного кавалера «Гри-Гри», Так что скандалезное его назначение в главы правительства повергло в изумление самых отъявленных придворных скептиков, давно отвыкших чему-либо удивляться.

Отыскать верный, безошибочный тон в разговоре с этим престарелым царедворцем было куда труднее, нежели с процентщицей Горюхиной.

Выручила нежданно новая профессия князя, и добрых полчаса ушло у них на заинтересованное обсуждение тонкостей кустарного пошива дамских туфелек.

Гость, как выяснилось, неплохо разбирался в этом ремесле, спрашивал знаючи, с толком, а заметно повеселевший хозяин с удовольствием давал все необходимые разъяснения.


Еще от автора Ариф Васильевич Сапаров
Битая карта

Документальные повести ленинградского прозаика «Битая карта» и «Гороховая, 2» посвящены героическим дням петроградских чекистов.Переиздание произведений приурочено к 70-летию создания ВЧК.


Рекомендуем почитать
Рыцарский долг

Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».


Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)


Поклонники змеи. Черная птица

Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.


Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.


Пепел революции

В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.


Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.