Фальшивка - [10]

Шрифт
Интервал

Водитель восхищенно рассказывал о Джунии, в прошлом – рыбачьей деревушке в пятнадцати километрах к северу от Бейрута, теперь это город, и он должен стать новой, христианской столицей Ливана, с морским портом и аэровокзалом. Он грезил наяву о гостиницах и пляжах, пытался убедить Лашена, что жить надо только там, что им стоит немедленно туда поехать и все осмотреть. Лашен отказался и снова напомнил, что на обратном пути нужно непременно проехать через Мазру. Перед воротами в длинной каменной стене, выкрашенной в белый цвет, с примитивными рисунками, на которых были изображены сражающиеся солдаты, пришлось ждать – навстречу туго, медленно выползала колонна военных машин, последним выехал танк, весь в белых арабских письменах и с большим стальным распятием, земля дрожала под его гусеницами, из башни выглядывал солдат с четко очерченным худым загорелым лицом, в шлеме с наушниками. Лашен спросил, чьи войска, может быть, это люди Шамуна?[4] Водитель подтвердил. Танк вдруг резко остановился, и ствол орудия пошел влево, потом вправо, опять влево… Внезапная перемена темпа – на миг показалось, угрожает сама неживая материя. Водитель сказал, что войска Шамуна заключили союз с людьми Абу Арза. Лашен о союзе слышал – в декабре было множество сообщений о его кровавых делах. Союзники придумали себе имя – Стражи кедров, это была малочисленная, отлично вооруженная и крайне жестокая армия, подчиненная частным лицам армия ливанских христиан-маронитов, в декабре она захватывала и грабила горные мусульманские селения. Марк Паднос рассказывал о том, как побывал в штаб-квартире Абу Арза. Стражи кедров – точная копия эсэсовцев, к такому он пришел выводу. Время – почти час дня. Они приближались к Рю Дамас, здесь многие дома разрушены обстрелами, сожжены, в бывших садах вдоль улицы, среди деревьев стояли глубоко зарывшиеся в землю танки со стволами, наведенными на Музейную площадь. Возле огневой точки на бруствере из мешков с песком сидел ребенок, кудрявый мальчишечка, болтал ногами и о чем-то рассказывал другому, постарше. Тут же слонялись, покуривая, несколько мужчин в военной форме. Выстрелов слышно не было. Из дымящихся развалин люди выносили на улицу мебель, укладывали в кузов грузовика, привязывали веревками.

На углу Музейной площади было заграждение, за которым вели наблюдение пулеметчики. На проезжей части на одинаковых расстояниях друг от друга стояли старые дырявые бочки со смолой, вечером в них разводят огонь. Патруль остановил такси. Лашену, уже забрав у него паспорт, приказали выйти из машины. Водителю тоже; бормоча ругательства, он открыл багажник, в котором не было ничего, кроме запасной канистры, буксирного троса и молотка. Два мальчугана, едва не лопавшиеся от сознания собственной важности, обыскали Лашена, ощупали при этом и ноги, он близко увидел дула автоматов – две черные, чуть зазубренные по краям дыры раскачивались перед его грудью. Обыск длился долго. Он чувствовал только нетерпеливое желание, чтобы все наконец разрешилось, хоть чем-то, чем угодно. Что его ждет? Получит пулю с другой стороны, от врагов этих людей? Или пройдет немного времени, и он, целый и невредимый, поспешит навстречу Ариане в холле «Коммодора»? Обыск был окончен, и он не понимал, почему один из людей в военной форме обмахивается его паспортом, будто веером. Водителю разрешили снова сесть за руль, а его почему-то заставляли ждать, наконец один из парнишек обернулся и, протянув руку, потребовал 25 лир – пожертвование на войну, взнос на вооружение или пошлину за переход границы. Лашен, недоумевая, спросил, с какой стати? Тут солдат отвернулся и зашагал прочь, не отдав паспорт.

– Ладно!

Он заплатил и моментально получил паспорт назад.

На противоположной стороне площади – аналогичная сцена, аналогичная процедура. Мусульмане спросили, сколько с него взяли. Услышав ответ, сокрушенно покачали головами, как бы извиняясь за неподобающее поведение своих родичей. Точно так же проверили багажник – водитель теперь уже не ругался, – потом смущенно повертели в руках паспорт и разрешили ехать дальше. Поехали через Мазру, развалин здесь было гораздо больше. Местами груды обломков не загромождали лишь узкую полосу на середине улице. Следующий пост был палестинским, тут им просто махнули рукой – проезжайте! Лица у патрульных замотаны мокрыми тряпками, низко над дорогой стелется густой черный дым – грозное напоминание о смерти и мщении: дети бросали в огонь старые автопокрышки. Лашен и таксист сразу подняли стекла, но машину уже наполнила едкая вонь. Таксист тер глаза. Он прибавил скорость и только раз затормозил, чтобы купить у старухи в чадре пучок петрушки.

Выехали на набережную Корниш, машина полетела стрелой, и Лашен, обернувшись назад, опять увидел кружившиеся в воздухе клочья бумаги. Вскоре на берегу показались пляжи со скалистыми гротами, а с другой стороны шоссе новые высотные дома, многие еще недостроенные, похожие на опутанные строительными лесами железобетонные шахты лифтов. Такси остановилось. Между недостроенными домами тянулись пустыри, гряды желто-рыжей земли, кое-где поросшие чахлой сухой травой, в отдалении паслись овцы. Водитель пошел по тропке, которая наискось спускалась по склону холмистого берега к морю. Лашен нерешительно выбрался из машины и остановился, опершись руками о капот. Чувство страха, вялая пустота, внезапно накатившее отрезвление – хотелось скрыть их, но все-таки он против воли затряс головой.


Рекомендуем почитать
Дорога в бесконечность

Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.