Факультет журналистики - [45]

Тысячи красных, желтых, розовых, голубых огней заполняли впадину котлована. Белые стволы прожекторных лучей сплетались над котлованом в огромную крону неправдоподобно гигантского древа. Морозный фиолетовый пар клубами поднимался из впадины. И бетховенская музыка продолжала греметь над котлованом, рождая космические сравнения и ассоциации.

— Скажите, а эта музыка все время у вас здесь звучит? — поинтересовался Тимофей.

— Бетховен-то? — небрежно спросил Мячев. — Круглые сутки. Радисты подобрались все подряд любители Бетховена. Двадцать четыре часа без перерыва классикой нас угощают. Но мы уже ничего— привыкли. И дети привыкли. Спят, не просыпаются. А нам работать под Бетховена даже веселее.

В половине одиннадцатого они пришли на широкую площадь возле здания управления строительством. Вокруг нескольких крытых фанерой «душегубок» стояла густая толпа народа.

— Ночная смена, — объяснил Мячев, — по котловану людей на машинах развозят. Это он сверху кажется не очень большим. А внизу, если пешком идти, только к утру до своего места доберешься.

— По машинам! — раздался около здания управления зычный голос. — Отправление через две минуты!

Кузова заполнились народом. Машины тронулись. Проехали несколько городских кварталов и оказались на территории котлована. Машина все время спускалась под уклон. Было уже не просто морозно, но и как-то сыровато и даже слякотно.

— Мы уже ниже уровня Волги, — сказал Мячев, — почти на самом будущем дне морском.

— А Волга может прорвать перемычку? — спросил Тимофей.

— Может, — улыбнулся Мячев, — а вы что, плавать не умеете?

— Умею, — смутился Тимофей. — но я не к этому спрашиваю.

— Тогда все в порядке, — засмеялся Мячев.

Машина остановилась.

— Мячев! — крикнули из кабины водителя. — Твоя кастрюля!

— Пошли — кивнул Мячев, — приехали.

Он первым спрыгнул на землю. Пашка и Тимофей сошли за ним Вокруг стоял зыбкий сырой туман. Лучи прожекторов и сигнальные предупреждающие огни наполняли туман фиолетово-голубым и кроваво-розовым свечением. Впереди на добрую сотню метров нависала над головой черная громада перемычки, унизанная редкими гирляндами желтых фонарей. Где-то рядом скрежетала зубьями стальных шестеренок железная махина экскаватора. Мимо непрерывно проходили груженые и пустые самосвалы. Изредка слышались глухие, несильные взрывы и шелест падающих камней. Пашка и Тимофей стояли на дне потусторонней, дантовской и в то же время вполне реальной гигантской выемки в земле. Небо над их головами замыкалось темнотой ночи и мрачными очертаниями краев огромной котловины.

«Душегубка», привезшая пассажиров, не отъезжала. Дверь кабинки открылась, и высунулся человек в овчинном полушубке.

— Это что за люди? — спросил он.

— Корреспонденты из областной газеты, — объяснил Мячев.

— Разрешение на вход в зону котлована имеете?

— Нет, не имеем, — почти одновременно ответили Пашка и Тимофей.

— А общий допуск?

— Какой допуск?

Человек засмеялся.

— Как же вы сюда попали, граждане корреспонденты? — весело спросил он.

— Они ко мне приехали, — объяснил Мячев, — снижением себестоимости одного кубометра грунта интересуются.

Человек в полушубке молча, пристально и цепко разглядывал Пашку и Тимофея.

— Около меня все время будут, — уверенно и в то же время чуть небрежно сказал Мячев.

— Смотри, Мячев, пока на твою ответственность, — хлопнул он дверкой, и «душегубка» покатила дальше.

— Неужели у вас даже допуска нет? — сердито спросил Мячев.

— А что это такое? — спросил Пашка. — Нам никто ничего не говорил.

— Вы давно в редакции работаете?

— Мы вообще-то еще студенты, — сказал Тимофей, — учимся в Москве, в университете, на факультете журналистики. Это наша первая командировка.

Мячев был явно разочарован.

— Да-а, — сказал он неопределенно, — надо было бы, конечно, документы у вас спросить еще там, наверху. Здесь уже поздно. Моя ошибка… А кто вас в командировку отправлял?

— Прусаков Петр Петрович.

— И ничего не сказал о допуске?

— Нет, не сказал.

— Узнаю Прусакова. Сам вечно сюда без допуска ездит. Но его тут уже все знают… Вам крупно повезло, хороший мужик на машине попался. Другой бы сразу наверх повез.

Шум работающего неподалеку экскаватора затих.

— Что же с вами делать? — нахмурившись, спросил Мячев. — Мне на смену надо идти. Колчин остановил машину, сейчас сюда придет.

— Мы думали, если нас в Ставрополь без всяких пропусков пустили, значит, и в Жигулевск можно. — виновато улыбнулся Пашка.

— Ставрополь на дно уходит, — сказал Мячев, — такого города больше нету. А в Жигулевске строится крупнейший энергетический узел страны. Его надо охранять.

— У вас будут из-за нас неприятности? — нахмурившись, спросил Тимофей.

— У меня-то ничего не будет, а вот у вас…

Мячев с нескрываемым раздражением смотрел на Пашку и Тимофея.

— Сейчас обратно машина пойдет. Колчина и его смену забирать будут. Отправить вас с ними, что ли?.. Нельзя. На вахте обязательно снимут и задержат… Вас кто-нибудь в Жигулевске знает?

— Нет, никто не знает…

Из тумана вышло несколько человек в телогрейках, бушлатах и ватниках.

— Володя! — крикнул передний. — Там самосвал под ковшом уже стоит! Ты чего здесь делаешь? Что случилось?