Факультет патологии - [40]

Ирка тут же подсела к Юстинову и обняла его:

— Андрюшенька, прости меня.

Боб затрясся от смеха, и водка пролилась, он не мог остановиться и смеялся.

Но в этот раз Юстинов не послал ее куда подальше, а сказал:

— Ладно, Ир, успокоилась и прекрасно. Скажи спасибо Ланину, что он тебя увел и успокоил, а то бы ты у меня попрыгала, поплясала.

Опять из него попер герой.

Гуляли мы и пили до утра. После Яша взял такси и лично развозил всех по домам, платя таксисту три счетчика: за лишних двух человек в машине, пять утра, разные концы города и прочие экстрадела. Собирались еще на следующей вечер встретиться и допивать оставшееся. Я вышел из машины и попрощался, сказав слова благодарности. Боб с Ленкой уехали к Яше… встречаться сегодня. Встречать зарю утра.

Наконец наступило лето для меня. Для нас, учащихся, оно наступает не так, как для вас с июня, а только с июля, когда кончается сессия. И то, если она хорошо кончается.

Я окунулся в чтение, надо было наверстывать колоссально много. Мне предстояло прочитать, как минимум, тридцать пять литератур разных стран, времен и эпох. Моя феноменальная неначитанность (по сравнению с ними, живущими в столице и все знающими) пугала меня, и единственное, что радовало, что сейчас я осознаю и понимаю гораздо больше и читать буду только по своему, а не чьему-то желанию, не из-под палки, а это важно. Хотя предыдущий год я тоже много читал, но мне казалось мало. Вся эта гоп-компания любила, просто обожала умные разговоры на теплой лестнице: от неведомых мне каких-то звучных имен декадентов до прекрасных писателей XX века, его начала. Мне было стыдно: многих из них я не знал, не читал и не слышал никогда. Да и негде было. Я провинциальный мальчик. Мне просто было не до того в маленьком городке Кавказа, у меня были другие интересы. Хотя и книг там таких не было. Да там и другие ценности ценились: драка, удар, двор, улица. На того, кто читал, смотрели как на ненормального или до-ходняка. Я все же тайком от всех читал, но это было не много, попросту говоря — мало.

От всех этих разговоров мне становилось нехорошо. И я начал, летом. Я читал запоем, не переставая и не останавливаясь. Я читал книгу в день, книгу в два дня, до упада, до изнеможения (мне казалось, я их никогда не догоню, бравадствующих и легко судящих обо всем, обо всех), и чувствовал, как голова моя наполняется, тяжелеет, что-то узнает. С этого момента и навсегда чтение стало у меня каждодневной привычкой.

И в это же время у меня появилась другая привычка: если я в одной книге встречал упоминание о другой, другом романе или герое его, или, если хотя бы дважды слышал упоминание какой-то книги или автора, я моментально находил и прочитывал все, получалось как цепочка, как цепная реакция, безостановочная. Я читал и читал и не мог остановиться. Этому не было конца, чтение было нескончаемо. Я дорвался. И это было моим открытием, откровением, озарившим меня. Потом, по примеру нелюбимого Толстого, я даже стал составлять «Круг чтения». Или — для чтения, по разделам: «XIX век», «XX век», «Русская литература», «Французская литература», «Современная» и так далее. Для грядущих поколений, которые, может, захотят прочитать, что прочел я. Я посвятил этому года. Отбирая.

И что-то еще делал в это летнее интермеццо. А потом, в конце августа, уехал с одной девочкой на море. Но моя личная жизнь, думаю, вас не интересует абсолютно.

Потому ее и не буду описывать я.

И БЛЯДСКИЕ ПРЕПОДАВАТЕЛИ

Приехал я в сентябре, на две недели позже начала занятий. Пенис весь институт уже обегал, как говорили, в поисках меня. Начался третий год обучения. Нельзя сказать, что второй — был годом обучения, но так это называется официально «3-й год обучения».

С него я и начинаю.

3-й год обучения

Прежде всего меня убил Юстинов, сказав, что он и Ирка женятся. Я сел на лестницу из кафеля и долго не вставал. Я не мог встать. Тут же появилась Ирка, порхая, и сказала:

— Санечка, а Андрюшенька на мне женится.

— Да вы что, Ир, сдурели, что ли, — сказал я несколько прямовато, — или дурачите меня?

— Абсолютно серьезно, — сказал Юстинов, — клянусь тебе. Я сам не верил до последнего дня.

Мои глаза выражали ненормальное удивление, и невеста сразу стала объяснять:

— Они с Никитой сидели в ЦДЛ и пили, очень сильно, и Юстинов по пьянке сказал, что вот возьмет и на мне женится. Никита сказал, что замазывает на пятидесятник, что Юстинов со мной даже до загса не дойдет, не говоря о том, что подаст заявление. И они поспорили.

Юстинов улыбался.

— Ну и что?

— Юстинову хочется страшно выиграть пятьдесят рублей…

— И дальше?

— И мы уже три недели, как подали заявление.

Я опять сел на кафельную лестницу, с которой только что поднялся.

— Осталась одна неделя. — Ирка сияла.

— Ты где ж так долго был, Саш? Ирка хотела тебя в свидетели, а теперь пришлось взять другого, боялись, что ты не вернешься.

— На море. — Свидетели, заявление — все это похоже на дурной сон, то ли на шутку вампира-изобретателя. Я не мог поверить до конца. — Да вы дурите меня. — Я смотрю на них по очереди на каждого и на двух, вместе взятых.

— Ну, мне еще этого делать не хватало! — Юстинов оскорбился.