— Надо же…
— Слушай, а ты меня научишь танцевать?
— Хочешь станцевать перед смертью?
— Станцую, одновременно куря косяк этот. Вот уж красиво будет!
— Да, Толя. Только не говори, что у Артема перед «внедрением» ничего не курил и у Вилфреда ацетон не брал, — раздался голос Дуси.
— А действительно… Танец в дыму… Можно я тогда с тобой?
— Давай, у меня еще один найдется. Коли кому выпадает пик, тогда вместе и станцуем.
— Ты не забудь Толя, что прежде чем «Джульетту» курить, ты должен ей скормить достаточное количество знаний, чтобы она вновь жить захотела.
— Все будет в наилучшем виде, — сказал Толя, а потом отматерил себя за то, что ответил на провокацию Дуси.
В тот вечер сначала читали учебник, а когда наскучило, радиолюбителя попытались научить танцевать «вальс». Толя честно старался, но ноги своей партнерше все же отдавил. Следующий день чередовался изучением электроники и танцами, прогресс был заметен на обоих фронтах. Маша все меньше и меньше роняла слезы, вспомнила, что неплохо знает географию и геологию, много рассказывала о себе, и это уже не было нытье, от которого Толя спасался Бобом Марли. Как говорила Дуся, «пациент идет на поправку».
Что касается Вани и Павла, то они так и продолжали безучастно ко всему курить в подъезде, а повторные попытки наладить контакт не увенчались успехом. Однако Дуся обещала выслать курякам Артема, после того, как Толя и Маша покинут это злачное место.
Первое число месяца, и вновь игра на выбывание. Толя был более менее спокоен за Машу, зная что она поймет, когда очнется, и рвался раздать карты, надеясь скорее вернуться домой, но Павел опередил его и подмешать себе туза не вышло. Карты ложились одна за другой, и туз на середине колоды выпал Павлу.
Толя потихоньку матерился, так как только что допустил жертву.
— Как? — только и спросил Ваня у товарища.
— Военкомат, — ответил тот. — С моим телосложением меня там прибьют быстро. Прощайте.
— Ух, нихрена себе метод самоубийства — военкомат, — выдала Дуся в передатчик. — Думаю, он там наверняка выживет и будет вояка знатный. И этот Пантелеич его там едва ли достанет.
Дверь хлопнула, и через пять минут на улице можно было видеть одинокую фигуру, идущую в сторону военкомата.
Толя глубоко вздохнул. Повезло.
— Он его, как огня боялся. Говорил всегда, что это самый жестокий метод самоубийства, пойти туда самому, — произнес Иван и ушел курить на лестницу.
— Толя, что со мной? Почему сегодня, когда ложились на стол карты, я поняла, что не хочу смерти? Почему мне вдруг так захотелось жить? И… И кто ты на самом деле?
— Можно, — шепнула Дуся Толе.
— Ты немного «иная», помешанная, если угодно. Как и я. Мы созданы для науки, для постижения того, от чего у обычных людей коротит мозг. И отсутствие умственной нагрузки нас приводит к такому состоянию, в котором ты была.
— Откуда ты это знаешь?
Толя сосредоточился, и карты воспарили над столом.
— Знаю. У многих из нас проявляются и сверхъестественные способности, пускай и не такие, какими их рисуют в фильмах. Нас немного, и те, что есть, держатся вместе. Здесь… В одном НИИ неподалеку. Однако, не всем выгодно, чтобы в стране были умные люди. Результат — мы сейчас в результате этом и находимся.
— Ты из НИИ?
— Да.
— И зачем ты пришел?
— Скормить немного знаний кому смогу и помочь выбраться отсюда.
— Епифантий не позволит. Его люди найдут нас.
— Все продумано. Косяки в моем кармане — травяной сбор «Джульетта». Мы курим его, впадаем в летаргию, нас хоронят и забывают, а потом нас выкапывают и приводят в себя. Прости, что врал тебе изначально.
Девушка повисла на Толе и расплакалась, но это были уже совсем иные слезы, нежели обычно, а радиолюбитель шепотом запросил помощи в данной ситуации у штаба.
— Подставляй плечо под сопли, жди пока проплачется, потом курите уже Джульетту и домой! — огрызнулась Дуся, которая стала последнее время раздражительной из–за недосыпа, хотя ей помогали, где можно, Софья и Алена.
Как только девушка успокоилась, они с Толей сходили и вернули его журналы и книгу Вильфреду Ацетонову, так как забрать их с собой не представлялось возможным. В тот же вечер они станцевали вальс, раскуривая «Джульетту», даже не дожидаясь традиционной игры в карты, а Ваня снимал весь этот процесс на камеру…
*
o
+
С этого дня Вильфред перешел на ночное дежурство на кладбище. На голову был надет древний советский противогаз, к которому было приделано некоторое количество электроники. Несколько ярких светодиодов — и огромные глазищи горят красным светом. Над «хоботом» противогаза тоже потрудились: в него роботехники по просьбе Толи вмонтировали манипулятор, управляемый движениями носа (о точности движений читатель может судить сам, попробовав подвигать кончиком носа). Снаружи тот был отделан «под склизкую конечность чужого» да еще украшен бутафорской пастью. Ко всему прочему в противогазе стоял аудио усилитель, который в виду того, что электролит в конденсаторах высох еще при Сталине, а пара транзисторов напоминала своим цветом «электронику черного квартала», искажал голос говорящего до неузнаваемости. Питалось все это от двух свинцовых аккумуляторов, расположенных в рюкзаке, а называлось просто: «прикид «Черный Вурдалак».
