Факультет Хэ - [11]

— А ремонт делали так вообще при царе батюшке — добавил старожил.

Толя мысленно спросил у организма хочет ли он дозу в сотенку рентген, на что тот деликатно промолчал, что он посчитал отрицательным ответом.

Распрощавшись с физиками радиолюбитель двинулся к себе в квартиру, размышляя что же делать. Депрессия оказалась слишком коварным противником.

Прошло два дня. Толя полулежал на кровати и кидал самодельные дротики в деревяшку на стене. Это единственный вид спорта, которым он додумался заняться и, надо отметить, помогал он слабо. Проявившийся у него телекинез позволял ему легко поднять в воздух около двухсот грамм, что было больше чем достаточно: теперь не нужно жалеть, что у тебя нет еще одной, а то и двух рук, паять smd компоненты, то есть напаиваимые поверхностно, обычно очень и очень мелкие стало одно удовольствие. Сейчас же телекинез служил для извлечения и подачи дротиков.

— Чего скучаешь? — спросил как всегда Жизнерадостный с большой буквы Пых.

— Да не то, чтобы скучаю…

— Скучаешь, по тебе видно. Знаешь, нам с тобой надо прокультуриваться хоть иногда. Дать технической части головного мозга… Вернее головному мозгу… Отдых и поработать немного гуманитарным рудиментом.

— Извини, графоман из меня как из тебя гопник.

— Ну почему сразу графоманить? Давай в ДК местный что ли сходим. Мы ж не заложники в этом НИИ. У них там вроде как концерт отчетный сегодня вечером будет.

— Стека берем?

— На кой ляд? Он у нас теперь человек семейный — зловеще хмыкнул Артем.

— Ты только в зале не кури.

— Не буду, так и быть уломал. Но с собой захвачу.

Ребята выбрались из НИИ, и двинулись в сторону ДК. Артема как всегда сопровождала аура кумара, от которой Толя, дороживший своим псевдовменяемым взглядом на мир, незамутненным никакими наркотическими и отравляющими веществами, окромя канифоли, держался подальше.

— И чего сегодня будет?

— «Ромео и Джульетта». Типа отчетный спектакль местного театрального сообщества.

Свет российской науки приобрел два билета, после чего разместился где–то в середине небольшого покоцанного зала, заполненного где–то на три четверти. Сорок три процента присутствовавших были вылитые гопари, хоть и с большим процентом интелекта во взгляде, остальные люди в возрасте, долно быть родственники тех, кто выступал и молодежь. Два процента составляли Толя с Пыхом, а еще два…

— Стек, Винкатастрофа? Какими судьбами?

— Да вот, Софьюшка вытащила меня прокультуриваться. А вы?

Софья, хотя уже не пыталась покончить с жизнью, заделалась готкой, ходила исключительно в темном платье, которое несмотря на все ей шло и прилежно училась у Стеклова… Настолько прилежно, что в ее присутствии компьютер с windows просто тихонько дох, не всегда даже с «синим экраном смерти» и спасала только переустановка. Отсюда и пошло ее прозвище. Однако ее талант не убивал пока 64х битный windows и одноименную операционную систему на карманных компьютерах, но, как она сама шутила, «она над этим работает». И это было заметно: неподвластные пока ее таланту «windows'ы» в непосредственной близности от нее чудили. Звали ее обычно без первой части прозвища, просто «катастрофой» и то не всегда, в отличие от ее «учителя», которого по жизни все звали Стеком.

Надо отметить деревенская девушка здорово продвинулась за последние полгода: уже через месяц «сдала» экзамен по которому ее «приняли» заочно в ДИФШ, и теперь осваивала программу первого курса.

— Пых надоумил — ответил Толя — хандру разогнать говорит поможет.

— А ты последнее время хандрил?

— Да есть немного. Что–то делать ничего не могу, настроения нет.

— Ну тогда оно сто процентов поможет. Да и спектакль сегодня чудо — выдала Катастрофа — О любви и смерти. Стек, а ты бинокль взял?

— Конечно. Держи — Стек извлек полевой бинокль цвета хаки размером с небольшой ноутбук.

— И не лень тебе тащить было, оно же тяжелое!

— Дык в мелкие театральные у меня глаз не пролазит — безапелляционно заявил суровый FreeBSD «одмин», чем заставил всех в радиусе нескольких мест вокруг гнусно захихикать.

— Тихо, сейчас начнется!

Постановка была действительно хороша, и даже Толя с большим удовольствием досмотрел до середины. Потом, должно быть его «гуманитарный рудимент мозга» насытился духовной пищей, после чего что–то произошло. В тусклых последнее время глазах Толи словно зажглись вновь светодиоды, и радиолюбитель занялся тем, что стал просчитывать в уме каскад операционного усилителя, которым в последнее время занимался. Очнулся от своих мыслей он уже ближе к концу от пинка Артема.

— Ты хоть про себя думай, а то заладил на ползала «а в этом долбаном контуре тогда коза будет при большой частоте».

— А, извини.

Впрочем, на сцене тем временем началось самое интересное. Ясное дело, что актеры последние строки знали плохо, посему из ямы активно подсказывали. Во время боя в склепе Ромео, которого играл парень с черной челкой на пол лица, типичное эмо, сбросил противника в яму к суфлеру и, давая время суфлеру и Парису обматерить друг друга произнес:

— Земля не вынесла падонка вес, и нахрен провалилась.

Все гопники зала зааплодировали, а более взрослые и умственно развитые тихонько улыбнулись. Принимая яд «Ромео» расплакался, чем заслужил совет из зала «сделать вдоль» и «Ромка, не пей яд, а к судмедэксперту с ней сходи». Джульетта же, лежа в разукрашенном гробике неприлично громко (для трупа) хохотала. Толя же, проспавший середину представления постоянно распрашивал что к чему у Артема. Особенно его заинтересовала реплика «Ромео», сказанная без помощи суфлера. Артем же, тоже размышлявший над тем было ли это по тексту или вырвалось случайно, предположил что вся постановка была сделана по авторской версии текста, сокрытой от большинства.