Факультет чудаков - [9]

— Каждый Колумб, — вмешалась кровать, стоявшая в правом углу, — норовит открыть Америку. А, по-моему, из тебя Магеллан — как из меня, скажем, Габриэль Д'Аннунцио.

— Васька де-Гамма, — попросила кровать, стоявшая рядом с кроватью Уткина, — дай спички.

— Смеяться не стоит, — сказала одна из кроватей. — Сядет наш Уткин в трамвай и поедет открывать новые страны. Только не забудь купить билет: высадят.

— Не умеете вы смеяться, — ответил Уткин. — Республике нужны страноведы, этнографы не меньше, чем вы, химики.

— Как сказать! — возразила кровать, стоявшая в левом углу. — Без этнографов мы можем обойтись, а без химиков нет.

— Что, Уткин, — поддразнивала кровать, стоявшая в правом углу, — нечем крыть?

— Я представляю, — продолжала кровать, стоявшая в левом углу, — Уткин, этнограф. Роговые очки, оленье пальто (профессор Богораз тоже ходит в оленьем) сидят на нем, как на корове седло. Приезжает он в Европу. Дамы простирают к нему ручки, его снимают фотографы, как Свена Гедина, встречают журналисты и короли. Я представляю: Уткин сидит в отеле. Лакеи подают ему шампанское.

— Довольно, — сказала кровать, которая до сих пор молчала. — Я хочу спать.

Внезапно пол содрогнулся. Послышались звуки мандолины. Соседняя комната плясала лезгинку. Лезгинка прекратилась.

— Какое счастье, — заметила одна из кроватей.

Потолок приблизился. Стены плавно начали удаляться.

Играла скрипка. Уткин встрепенулся. Неопределенные желания, фантастические как музыка, переполняли его. Расширялась грудь, извилистые очертания Европы, моря, выкрашенные в голубой цвет, острова, выкрашенные в розовый, появлялись в его воображении.

«И лунный свет, — вспоминал он откуда-то, — забытых морей…»

Постепенно затихая, заглушенная звонками проходившего трамвая, скрипка смолкла.

— Знаете, ребята, я говорю вполне серьезно, — сказал Уткин лукаво. — Через несколько дней…

— Знаем, — оборвала его кровать, стоявшая в правом углу, — Уткин отправляется в кругосветное путешествие.

Кровати захохотали.

* * *

Глядя в книгу, освещенную электрической лампочкой, Зоя пила чай. На столе стоял синий эмалированный кувшин вместо чайника и лежал большой каравай черного хлеба.

Лузин не постучался.

— Как ваши дела, товарищ «Метла»? — приветствовала его Зоя. — Узнала, как теперь тебя называют. Хочешь чаю? — И, ополоснув, она вытерла свой стакан, чтобы налить Лузину чаю.

Он рассмеялся.

— Новая метла чисто метет. Приходит сегодня ко мне один студент.

— Я знаю кто: Уткин, — перебила Зоя. — Приходит ко мне твой Уткин просить в долг десять копеек. Пришел он в два часа ночи. Стучит. «Зачем тебе, — выбегаю я в чем была, — деньги в такое позднее время?» А он спрашивает, не знаю ли я, где тут поблизости можно купить географическую карту. Хорошую географическую карту. Это в три часа ночи-то.

— Ты только что говорила: он приходил к тебе в два.

— Ну, в три, ну, в два. Не все ли равно. Возможно, он приходил ко мне в двенадцать. У меня нет часов.

— Скажи, сегодня весна или осень? — спросил Лузин и нагнулся заглянуть Зое в глаза.

Кусая губы, стараясь подавить смех, Зоя отвела свой взгляд. Она смотрела на потолок с притворной пристальностью.

— Осень.

— Это ты потому, что не была на улице. Выйди и скажешь, что весна. — И Лузин закрыл своей ладонью ладонь Зои, лежавшую на столе.

Она сделала, как подумал он, детский жест, щелкнула его в кисть пальцем свободной руки, затем с силой оттолкнула от себя так, что его рука упала со стола и стукнулась о стул, как инертное тело.

— Весна, — передразнила она его. — На улице весна и цветут акации… Откуда у вас эти самые манеры, товарищ Иван Мозжухин? — И показала ему язык.

Они посмеялись.

— Ты еще не сдала органики? — увидел он книгу, которую она читала до его прихода.

— Нет.

— Я хотел тебе рассказать: приходит ко мне сегодня один студент из этих… Приходит и говорит. «Отказываюсь понимать. Я сын бывшего графа. Что же прикажете делать графу? Дрова рубить?» «Вот именно, — говорю я, — рубить дрова». А он… — И Лузин вспомнил про письмо, которое передали ему на мосту студенты.

Он разорвал конверт, пахнувший одеколоном.

«Уважаемый коллега Лузин. Пишу к вам как к дворянину. Ваша фамилия, — мне филологу это не трудно заключить — несомненно, дворянского происхождения. Луза, бильярд — дворянская игра. Кроме того, мною ваша фамилия ассоциируется с фамилией лермонтовского художника Лугина. Так вот: не откажите встретиться со мною на Каменном острове в березовой аллее. Выбор оружия по правилу принадлежит вам. Для дальнейших переговоров прошу выслать ваших секундантов по следующему адресу».

Лузин молча протянул письмо Зое.

«Обнаглевшая буржуазия, — подумал он, — бросила вызов трудящимся».

* * *

В комнате никого не было, когда Уткин отправился в кругосветное путешествие.

Он долго копил и занимал деньги. У товарищей и в библиотеке ему удалось достать нужные книги. Это были по большей части учебники географии для школ второй ступени и описания путешествий. Среди них случайно попался затрепанный роман из цикла «На суше и на море». Уткин с презрением отбросил его в сторону.

«У меня, — подумал он, — нет времени для того, чтобы читать беллетристику».