Фактор страсти - [15]

— Вы выглядите удивленным, а не довольным.

Эспин не лукавила. И Брейди это нравилось.

— А если я скажу, что удивлен тем, что доволен?

— Как это грустно, — протянула молодая женщина и отпила еще кофе.

— Не понял.

— Это слишком мрачный взгляд на вещи. Хорошо, что вы ранняя птаха.

Брейди не хотел, не должен был спрашивать, но не смог удержаться:

— Почему?

— Потому что я не понимаю, как вы умудряетесь каждый день стаскивать себя с постели, если не надеетесь увидеть что-нибудь удивительное. Где ваш оптимизм? Радость жизни?

Он невольно усмехнулся. Система долгие годы выбивала из него и то и другое.

— У вас, похоже, хватит на нас обоих.

— Радости жизни?

— И оптимизма.

Эспин с вызовом посмотрела на него поверх кружки с кофе:

— Вы говорите так, будто это плохо.

— Слишком большой оптимизм затрудняет общение с реальностью. А я живу в реальном мире.

Она кивнула:

— Это верно. Но вы и не законченный пессимист. Если бы вы были таковым, то удивлялись бы каждый раз, когда дела складывались хорошо.

И вот опять она заставила его рассмеяться.

— Тут вы правы.

— Я знаю. — Эспин улыбнулась. — И рада, что вы наконец это поняли. Считается, что я должна помогать людям лучше осознавать себя.

Это было самое странное утверждение, которое Брейди когда-либо слышал.

— Что?

— Друиды считали осину деревом, которое помогает осознанию и переходам.

Непонятно. Тем более непонятно, что Эспин говорит так, как будто тут кроется какой-то смысл.

— И вы думаете, что… Какое отношение это имеет к вам?

Она села чуть прямее.

— Мои родители считают, что люди могут добиться перемен. Они дали мне имя Эспин, надеясь, что я получу способности осины и стану силой, способной изменить мир. — (Весьма странное и спорное утверждение, решил Брейди.) — Моя главная задача в этом мире — давать людям осознание себя и сосредоточенность и помогать искать дорогу к положительным переменам.

В голосе Эспин не было ни усмешки, ни сарказма. Похоже, она действительно верила в то, что говорит.

— Это слишком большой груз для ребенка, — заметил он.

— Знаете, мои родители — тоже оптимисты. И я, в общем, делаю что-то в этом роде. Конечно, не так, как мечтали они, но все-таки это шанс добиться перемен.

Возможно, следует просветить ее прежде, чем она чересчур увлечется.

— Эспин, вам не следует надеяться…

Она махнула рукой:

— Не тревожьтесь. Я оптимистка, но знаю пределы своих возможностей. Однако я постоянно ищу новые пути.

Брейди поторопился сменить тему:

— А кофе изменяет вас? Заставляет встряхнуться?

— Да, у меня есть такая слабость. Это плохо, но я привыкла.

Она на минуту задумалась, стала серьезнее, а потом подалась вперед, повернулась к нему и оперлась локтями о колени. И улыбнулась вымученной улыбкой, которая заставила Брейди насторожиться.

— Кофе несет с собой нечто…

Эспин замолчала, потому что лимузин сбавил скорость, а когда он остановился, недоуменно посмотрела в окно. Дверца открылась, и Лорен села в машину рядом с Эспин.

— Доброе утро, Брейди. Привет, Эспин. Я захватила гамбургеры.

Эспин несколько растерянно взяла пакет из рук Лорен.

— Так что вы говорили, Эспин? — сказал Брейди.

— Ничего существенного. Спасибо, Лорен.

Лорен с обычной деловитостью перешла к расписанию на день. Уютная, дружелюбная атмосфера уступила место сугубо деловой. Брейди это не понравилось. В первый раз в жизни.

— Поскольку мы все равно будем в Ричмонде, я договорилась о нескольких встречах. И о нескольких пробных беседах для вас, Эспин. — По лицу Лорен скользнула слабая полуулыбка. — У вас будет шанс лично кого-нибудь выслушать.

Эспин сдержанно кивнула. Брейди знал, что Лорен недовольна появлением Эспин в предвыборном штабе. Он уже выслушал длинную речь о том, что ее назначение служит укором людям сенатора, которые, получается, плохо выполняют свою работу. Секретарша уверяла, что понимает причину происходящего, но все-таки не может не тревожиться. Брейди не знал, известны ли Эспин чувства Лорен. И хорошо. Меньше всего ему сейчас нужна кошачья драка.

Эспин большей частью молчала, только иногда задавала короткие вопросы, но постоянно делала какие-то заметки. Интересно, какие именно? Разговор с ним вела Лорен, перепрыгивая с темы на тему, не касаясь, однако, вопросов, не связанных с предвыборной кампанией, что было вполне нормально, но сегодня почему-то раздражало.

У него так и не появилась возможность спросить Эспин, что она собиралась сказать. И это тоже раздражало.

«Я самая большая идиотка на свете». Как еще Эспин могла объяснить свое поведение? Конечно, секретарша должна сопровождать Брейди в Ричмонд. Это же деловая поездка, а не свидание. Она нервничала при мысли о том, что ей предстоит провести много времени наедине с Брейди, но не осознала, что ждала этого, пока Лорен не села в машину.

Эспин вспомнила предупреждение секретарши. Может, стоило чуть внимательнее прислушаться? Если она будет флиртовать с Брейди Маршаллом, ее сердце, конечно, не разобьется, но чувства могут быть оскорблены.

И то, что в Брейди сочетались две противоположности, делу не помогало. Он мог быть веселым, доступным, интересным, опасным — для нее. А мог быть неприступным и скучным, настоящим бюрократом от политики, которого Эспин хотелось ударить. И он умел в мгновение ока переходить от одной своей ипостаси к другой. Сегодня утром Эспин наслаждалась общением с веселым, добрым Брейди, пока не появилась Лорен и не превратила его, как злая мачеха-ведьма, в Брейди-бюрократа.