Факелоносцы - [66]

— Нет, рана в общем-то зажила. Разве только шрам иногда побаливает, особенно перед дождем, — сказал он беспечно, и его легкомысленный тон удержал его спутника от дальнейших расспросов.

Они шли молча, пока впереди не показалась развилка, где от главной дороги отделялась вьючная тропа, убегающая вверх через лесистые перекаты. Они сильно отстали от остальных, и, когда увидели тропу, большая часть скота ее уже миновала, и теперь стадо двигалось по главной дороге. До Аквилы вдруг дошло, что они расстанутся, как только дойдут до развилки, — он пойдет в одну сторону, а Нинний в другую.

— Мне надо вон туда, — сказал он, нарушив молчание. — Мой летний лагерь внизу под деревней. Пойдем со мной, и ты будешь проповедовать Слово Христа нам, армии Британии.

Брат Нинний отрицательно покачал головой:

— Нет, я больше пользы принесу бедному бездомному люду, чем вам.

— И как далеко ты намереваешься идти? Ты уже выбрал какое-нибудь определенное место?

— Нет, я не знаю, как далеко заведет меня мой путь, и в мыслях у меня нет никакого точного места. Может быть, я остановлюсь, когда остановятся Кунефа и его люди, а может быть, и раньше, или же пойду дальше. Бог укажет мне, когда я дойду до нужного места.

— Но я-то не буду знать, где это место, — сказал Аквила, вдруг погрустнев от ощущения быстротечности, с которой все проходит: события, люди.

— Для тебя это так важно знать?

— Да, — чистосердечно признался Аквила.

Они дошли до развилки и остановились. Кукушка все еще куковала в дали, синей, как дымок от костра, а на болотистой почве, возле самой дороги, на густом зеленом ковре листьев ириса кое-где виднелись желтые цветы — прямые и горделивые, они стояли как светильники среди прохладных стрельчатых листьев. Брат Нинний нагнулся и дотронулся до цветка, но не сорвал его.

— Смотри, у ириса три лепестка. Это мудрый цветок, его венчает знак Троицы — Отец, Сын и Святой Дух; мужчина, женщина и ребенок; вчера, сегодня, завтра. Три — число совершенства, три лепестка — знак совершенства. Знаешь, друг мой, у меня сильнейшее предчувствие, что для достижения совершенства нас ждет третья встреча. Но как и когда она произойдет, мы не можем знать, это в руках Божьих. — Он перекинул через плечо свой узел. — А до той поры… да хранит тебя Бог, Аквила. — Он повернулся и торопливо зашагал вслед за остальными, чтобы догнать повозку, где стоял его улей.

Аквила, перебросив поводья через руку, провожал его взглядом, пока брат Нинний окончательно не скрылся за поворотом дороги. Тогда он сел на лошадь и двинулся легким галопом по тропе через лес. Но спустя немного времени он ослабил уздечку и пустил Инганиад свободным шагом для того, чтобы юный Арт успел проверить, все ли лошади накормлены и поставлены в свои стойла.

17 Пескарик, сын Дельфина

Весть о смерти Вортигерна достигла Венты весною, а вместе с ней пришло известие о том, что Гвитолин, главный смутьян, стал вождем кельтов. Это были дурные вести для британской стороны. Вортигерн хлебнул позора и был человеком сломленным, тогда как Гвитолин, напротив, был молод и горяч, да к тому же фанатик, способный разжечь кельтские костры. У Амбросия в ближайшие годы хватило бы забот и с саксами, а тут еще предстояло жить с оглядкой, опасаясь, как бы тебе не всадили в спину кельтский нож. Банды Хенгеста снова пришли в движение, но на этот раз не было неожиданных быстрых набегов, теперь они накатывались медленной приливной волной — одни устремлялись к верховьям Тамезы из топей древней территории иценов и дареных земель на юго-востоке, а другие из земель, получивших название Норфолк и Суффолк (как и народы — северный и южный), шли на запад с тем, чтобы отрезать Кимру и север от остальной Британии.

Амбросий со своей армией мертвой хваткой, словно пес в бычий бок, вцепился в южные фланги, нападая на них, едва только представлялась возможность, и стараясь всячески изводить врага. Но, несмотря на все это, год за годом саксы вбивали свой клин все дальше на запад, раскалывая Британию надвое. Так миновали шесть весен, и наступила седьмая зима.

Аквила теперь стал одним из командиров Амбросия, командиром аэлы — большого крыла кавалерии, которая начала постепенно завоевывать все более прочное место в британской армии. В этом была заслуга молодого Арта, собравшего вокруг себя лучших и самых доблестных молодых воинов, Арта, который вихрем носился на поле боя и был признанным вождем всей конницы. Он вечно восставал против издавна установленного порядка.

— Да, да, я уже тысячу раз слышал, что легионы опирались на пехоту, а не на конницу. Но почему мы должны делать то же самое? — спорил он с Валарием, отражая его возмущенные нападки. — Полчища саксов налетают в бессчетном множестве, как дикие гуси в октябре, их как песчинок в море. Но ведь мы, жители гор, были римской конницей, и мы-то знаем, как использовать лошадей в бою, и именно это, если Бог будет милостив, принесет нам победу.

Итак, седьмая зима подходила к концу, и дел у Аквилы было даже больше, чем раньше. Все свое время он делил между столом Совета и заливными лугами, где тренировалась кавалерия. Но тем не менее он находил свободные мгновения, чтобы внести свою лепту в воспитание Флавиана. Пескарику уже исполнилось девять лет, и он ходил в школу, которую открыл христианский священник во внутреннем дворе одного из больших домов.