Факелоносцы - [51]

Амбросий слегка улыбнулся и посмотрел ему прямо в глаза:

— Раянид очень красивая — сливки с вересковым медом!

Аквила аккуратно повесил охотничий щит на гвоздь, вбитый в опорный столб. Он так никогда и не мог понять, что заставило его сказать:

— Сливки с вересковым медом приедаются, и, если уж я непременно должен выбрать одну из сестер, я выбираю смуглую.

13 Пустая хижина

Наутро, когда уже началась предотъездная суета, Аквила отыскал Крадока и попросил его отдать ему в жены Нэсс, предупредив, что сможет забрать ее с собой только на обратном пути. Однако, излагая свою просьбу, он не был до конца уверен, что поступает правильно и что Амбросий не ошибается. И, лишь получив согласие вождя, он понял: Амбросий прав и другого выхода у него нет.

Все уладив и договорившись обо всем с Крадоком, Аквила не спешил присоединиться к своим товарищам. Он знал, что они, должно быть, уже собрались и теперь прогуливают лошадей, но ему хотелось немного побыть одному. Он свернул в сад и стал прохаживаться под деревьями, не выпуская, однако, меча из рук. Золото ушло из сада, и даже яблоки утратили теплоту красок; холодный, пронизывающий ветер раскачивал ветки, ерошил листья, которые серебрились на фоне бегущих курчавых облаков. Пора было уходить, как вдруг он увидел Нэсс, — она стояла чуть поодаль и наблюдала за ним.

Он медленно двинулся ей навстречу, потом остановился, и они долго смотрели друг на друга.

— Нэсс, что ты здесь делаешь? — спросил он, оправившись от удивления. Голос у него был пасмурный, под стать серому, хмурому утру.

— Пришла поглядеть на тебя. Мое любопытство простительно — я ведь должна буду уехать с тобой, с чужими людьми, и провести всю жизнь под твоим крылом.

— Так, значит, Крадок, твой отец, сказал тебе?

— Да, конечно сказал. С его стороны это очень благородно. И хотя это ничего для меня не меняет, но все же лучше знать заранее, а не вдруг, в последний момент. — Она поглядела на него, и в глазах ее был тот же дерзкий вызов, что и при их первой встрече, только сейчас она не улыбалась. — Почему ты вздумал взять меня в жены? — спросила она.

Будь на ее месте золотоволосая Раянид, Аквила нашелся бы что ответить — сочинил какую-нибудь ложь, чтобы не обидеть ее, но для Нэсс это не годилось — Нэсс нужна была правда.

— До тех пор, пока мы не станем одним народом, мы не спасем Британию от варваров, — сказал он. Слова прозвучали сухо и напыщенно, но это была правда, единственное, что он мог ей сказать.

Она молча смотрела на него, потом уголки губ задергались от смеха.

— А, так, значит, это по приказу Амбросия? Ха-ха! Подумать только, а мы еще зарезали для него свинью! — И тут же, сделавшись вдруг серьезной, Нэсс с любопытством спросила: — Ну если тебе все равно, которая из нас, почему же ты выбрал меня, а не Раянид?

— Не знаю, — честно признался Аквила.

— И похоже, никогда и не будешь знать, — заметила Нэсс после короткой паузы. — Сколько у меня времени, чтобы приготовиться к свадьбе?

— На юге мы пробудем около месяца. Будь готова, когда мы еще раз пройдем здесь по дороге на север.

Нэсс оторвала взгляд от его лица — первый раз с той минуты, как он обернулся и увидел, что она следит за ним, и поглядела вокруг: на отцовский дом под соломенной кровлей, на сад, потом, меж дрожащих яблоневых ветвей, на темную громаду гор. И этот ее прощальный взгляд болью отозвался в сердце Аквилы: он вспомнил долину в Стране Холмов и следы террас с бывшими виноградниками на южных склонах.

— Я этот сад знаю уже шестнадцать лет. И вот расстанусь с ним через месяц, — сказала Нэсс, но сказала как бы не ему, а сама себе.

Аквила почувствовал, что будущий брак для нее значит гораздо больше, чем для него, потому, что ей предстояло покинуть все, что она любила и знала с детства. Но он заставил себя не думать об этом. Нельзя поддаваться жалости, тогда вся затея станет просто непереносимой. К тому же он ведь тоже был отторгнут от всего, что любил и знал с детства, причем отторгнут более жестоко.

Он услышал, как кто-то крикнул: «Дельфин, Дельфин, нам что, целый день тебя дожидаться?» Он тут же повернулся и, не сказав больше ни слова, зашагал прочь из сада, оставив Нэсс стоять под склоненными ветвями яблони.

К зиме Амбросий и его братия вернулись в Динас Ффараон. Теперь у Аквилы под западным бастионом была своя крытая дерном хижина, и ему больше не нужно было ночевать в доме Амбросия рядом с молодыми воинами. Нэсс, выстлав земляной пол свежим папоротником, устроила постель из чистых, хорошо выделанных шкур. Она готовила еду для Аквилы, если он ел дома, и долгими зимними вечерами, сидя в одиночестве, пряла шерсть при свете очага. Аквила не часто бывал здесь. За эту зиму, последнюю перед наступлением, многое еще предстояло сделать, о многом подумать, поэтому он порой вообще забывал о Нэсс, словно она жила где-то в другом мире, словно и не было их путешествия с юга, когда она ехала в кольце его левой руки.

Зима миновала, и в горы пришла весна: в спутанных зарослях восковницы у озера зашумели бекасы, а в расселине среди скал, там, где пробивается наружу ручеек, зацвела лиловая жирянка. Готовясь к походу, Динас Ффараон жужжал и гудел, точно пчелиный улей, и вся широкая долина внизу под крепостью теперь превратилась в военный лагерь.