Факел сатаны - [2]

Понятыми пригласили двух лесничих.

Труп сфотографировали, после чего Гранская и Янюшкин приступили к осмотру.

Убитый был выше среднего роста, лет пятидесяти-шестидесяти. Следов борьбы на теле обнаружено не было. Судя по потекам крови, во время отсечения головы потерпевший лежал на спине.

– Когда наступила смерть? – спросила следователь, писавшая протокол осмотра.

– Труп остыл,– сказал Янюшкин.– Но окоченение не исчезло. Обычно оно начинается через два-три часа после смерти и сохраняется до трех-четырех суток. По предварительному заключению, смерть наступила более двух суток тому назад. Заметьте, трупные пятна ярко выражены. Значит, смерть наступила внезапно.

– Естественно,– пожала плечами Гранская.– Не руку отсекли.

– Дело в том, Инга Казимировна, имеется нюанс: потерпевшего отравили, или он сам принял яд.

– Яд?! – оторвалась от протокола следователь.

– Видите, какой цвет у крови? – сказал судмедэксперт.– Вишневый… Это бывает при отравлении синильной кислотой и ее солями.

– Так что же, голову отрубили уже у мертвого?

– Определенно высказаться затрудняюсь. Окончательный вывод можно будет сделать после лабораторных анализов.

– Орудие, которым отсекли голову?

– Рубящее…

– Что это могло быть, по вашему мнению?-уточнила Гранская.

– Тесак, топор… Словом, тяжелое. И довольно острое,– ответил медик и продолжал диктовать: – По состоянию краев раны, удар был нанесен не один. Сколько раз ударили – уточню при более тщательном обследовании.

Были зафиксированы особые приметы убитого: родинки, шрамы, татуировка на левом плече. Текст выколот на немецком языке. Готический шрифт…

– Свобода и любовь,– перевела вслух Инга Казимировна, неожиданно вспомнив школьные уроки немецкого, казалось бы, давно и напрочь забытые.

Другая наколка в виде маленького якоря была на правой руке чуть ниже запястья.

Следователь попросила сфотографировать наколки крупным планом.

Осмотрели одежду. Сплошной импорт: костюм финский, рубашка пакистанская, галстук французский, штиблеты западногерманские. Ни в карманах брюк, ни в пиджаке ничего не нашли. Даже клочка бумажки…

А в это время в сторонке капитан Жур допрашивал Баобаба, а лейтенант Акатов – Струмилина, который, впрочем, ничего не мог добавить к тому, что оперы уже знали из сообщения председателя облисполкома.

Виктор Павлович Жур пристроился на пеньке, а бомж сидел прямо на траве, обхватив руками свои тощие колени. Назвался он Молотковым Юрием Антоновичем.

– Это точно твоя фамилия? – переспросил оперуполномоченный, потому что бомж сказал, что никаких документов не имеет.

– Так было по паспорту,– ответил бродяга.– А вообще-то наша настоящая фамилия Молотовы. Молотковы – с деда пошло.

– А почему? – поинтересовался капитан, прерывая запись протокола допроса.

– Председатель сельсовета окрестил… В то время колхозникам паспорта иметь не полагалось. Главный личный документ – справка сельсовета. А в сельсовете ни за что не хотели ставить подлинную фамилию деда. Чтобы не поминать всуе имя тогдашнего председателя Совнаркома Вячеслава Михайловича Молотова. Дед сначала протестовал, да что толку. Потом привык.

– Ладно, Молотков так Молотков,– сказал Жур.– Давай, Юрий Антонович, ближе к делу.

– Какому? – вскинул на него кроличьи глаза Баобаб.

– Известно какому: кто убитый? С какой целью? Где голова?

– А я почем знаю,– равнодушно ответил Молотков, облизнув пересохшие губы и сглотнув слюну.– Это, сейчас бы водички…

– Где ж я возьму воды,– сказал капитан и подумал: придурка разыгрывает или время тянет, чтобы соучастники успели замести следы?

– Тут недалеко родник…

– Потерпи… Ну а как у тебя очутился чемодан, тоже запамятовал?

– Зачем же,– обиделся бомж.– В своем пока уме… Значит, утром трясет меня Морж…

– Какой такой Морж?– вскинулся капитан.

– Кореш… Вместе кантуемся.

– Фамилия, имя, отчество?

– Не знаю.– Молотков, поймав на себе суровый взгляд Жура, прижал пятерню к левой стороне груди.– Поверьте, гражданин начальник, не вру. Сколько знакомы – Морж и Морж…

– Кликуха, значит? – уточнил оперуполномоченный.

– А он и впрямь запросто в ледяной воде купается. Ну а тут, в Южноморске, даже зимой в одной рубашке ходит… Помните, в январе выпал снег, так Морж в море до самого буйка заплывал. На потеху отдыхающим. Те ему денег накидали целый ворох.

– Хорошо,– остановил Молоткова Жур.– Рассказывай по делу.

– Значит, Морж будит меня и спрашивает, откуда, мол, я приволок чемодан. А я спросонья ни черта не разберу. Понимаете, гражданин капитан, дом снился.– Молотков вздохнул.– Прежняя человеческая жизнь. Да так сладко, что просыпаться не хотелось… Морж как хрястнет по спине, я прямо подскочил. Какой, кричу, еще чемодан? Ты спятил, что ли? Я уж и забыл, когда держал их в руках.– Он грустно улыбнулся.– Все мое, как говорится, ношу на себе…

Жур оглядел жалкую одежонку Баобаба, покачал головой – стопроцентный бродяга. А тот продолжал:

– Значит, Морж схватил меня за шиворот и выволок из нашей берлоги. Очухался я, гляжу, и впрямь чемодан лежит. С колесиками… Сроду таких больших не видел… Твоя, спрашивает, работа?… В каком, интересуюсь, смысле?… Морж разозлился. Что, говорит, подарок от Деда Мороза?… Я поклялся, что впервые вижу этот чемодан… Морж попытался его поднять. Тяжелый, гад. Да, говорит, тебе слабо его утащить… Решили посмотреть, что внутри… Открыли…– Молотков надолго замолчал.