Фадеев - [95]
Когда мы подошли к самой церкви, мы услышали, что там идет служба, — день был воскресный. У главного входа эти звуки стали особенно ясны, — это была служба без пения, только голос священника явственно доносился из пустой холодной церкви. На паперти внутри стояли нищие с клюками, и так все это было необыкновенно в современной Москве! Просто диву даешься, сколько вмещает в себя наша Россия!
Пройдя через знакомую тебе деревушку, которая славилась в старой Москве своими ворами, мы вышли на шоссе, ведущее к сельскохозяйственной выставке. В это время выглянуло солнце, и кресты на церкви с их заиндевевшими цепями и заиневшие ветви кладбищенских дерев, выглядывавшие из-за крыш деревни, вдруг засияли и засверкали на солнце радостно и весело. Некоторое время мы еще видели эти кресты и деревья из окон троллейбуса, потом их не стало видно, но они навсегда остались в моем сердце».
Фэри фон Лилиенфельд, профессор университета имени Фридриха-Александра в Эрлангене (ФРГ), писала: «Если тщательно проанализировать «Молодую гвардию» Фадеева, особенно первый, не вынужденно обработанный вариант, сплошь и рядом ощущаешь присутствие прежней духовной традиции — в идее жертвенности, искупления, в видении, когда героине кажется, что ангелы с неба благословляют ее поступок».
Основания для таких суждений, безусловно, есть. В структуре «Разгрома» не могло появиться такое, например, описание:
«Степь без конца и края тянулась во все концы света, тучные дымы пожаров вставали на горизонте, и только далеко-далеко на востоке необыкновенно чистые, ясные, витые облака кучились в голубом небе, и не было бы ничего удивительного, если бы вылетели из этих облаков белые ангелы с серебряными трубами. И вспомнилась Олегу мама с мягкими, добрыми руками…»
В декабре 1941 года А. Фадеев выехал на Центральный фронт.
По нескончаемым дорогам войны, буксуя, вздымая тучи снежной пыли, ползли грузовики, ревели могучие тягачи, волоча тяжелые пушки. Танки, лязгая гусеницами, прокладывали себе путь через сугробы. С нешумным говором шла на Запад советская пехота. Это после окружения немецко-фашистских войск под Сталинградом ширилось наше зимнее наступление 1942–1943 годов.
Фадеев побывал в авиасоединении, которым командовал Герой Советского Союза Г. А. Байдуков. Славные летчики-штурмовики поддерживали наступательные операции нашей пехоты. Несколько дней провел Фадеев в их дружной семье. И вскоре, 17 и 18 декабря 1942 года в «Правде» был напечатан его очерк «Летний день».
В апреле 1942 года Фадеев вместе с ленинградским поэтом Николаем Тихоновым вылетает в Ленинград.
Он приехал в многострадальный, героический город, изрытый, измученный смертями, приехал как солдат, готовый писать правду и только правду. Даже спустя много лет в этом дневнике не найти фальшивой ноты. Даниил Гранин и Алесь Адамович, авторы «Блокадной книги», взяли в свою походную сумку и фадеевский дневник как скорбную летопись очевидца.
С аэродрома в город ехали на военном грузовике. Дул холодный, пронизывающий ветер, доносивший раскаты дальних одиночных орудийных выстрелов. И вот в неясном, рассеянном свете ночи показались величественные и прекрасные перспективы Ленинграда: Нева, спокойно и величаво катившая свои холодные воды, набережные, каналы, дворцы, громада Исаакия, Адмиралтейство и Петропавловская крепость, вознесшие острые шпили к ночному небу.
Шестого сентября 1943 года Фадеев сдает рукопись документальной книги «Ленинград в дни блокады» в издательство «Советский писатель».
Через несколько месяцев, в январе 1944 года, книга вышла в свет.
19 января 1943 года во всех газетах страны появилось сообщение Советского Информбюро о прорыве ленинградской блокады.
«В ночь на 26 января, — читаем в записной книжке Фадеева, — я снова перелетел скованное льдом Ладожское озеро и приземлился на одном из ленинградских аэродромов».
Фадеев читает повесть своим товарищам. В одном из февральских писем 1943 года драматург Александр Крон сообщает:
«Фадеев сейчас здесь. Читал нам главы из своей книги о Ленинграде: Она написана очень просто, хорошим языком. Рассказывает он только о том, что сам видел, очень скромно и правдиво. Главы неравноценны, но в общем все это на голову выше того нейтрального литературного варева, которое нынче называется очерком…»
Уже работая над романом о краснодонцах, Фадеев будет получать взволнованные читательские письма и, что очень важно, от тех, кто пережил страшную блокадную пору, прошел весь путь невероятных испытаний. «Хочется поблагодарить тебя от всей души за эту хорошую, честную, прекрасную книгу. Она дорога каждому», — это строки из письма Т. К. Груздевой, жены известного биографа Горького Ильи Груздева.
Эта честная книга стала известна за рубежом, нашла и там душевный отклик. Английская газета «Таймс литэрэри саплемент» писала: «Двадцать необычайных очерков «Ленинградского дневника» Фадеева похожи на глубокие морщины, которые война оставила на лице многострадального города-борца».
Поэт Николай Семенович Тихонов таким рисует своего друга в то суровое время:
«Я знал, что Фадеев — очень храбрый человек, да он и не мог быть другим. Всем известно, как он шел на штурм мятежных кронштадтских фортов, был при этом ранен. Видом крови его трудно было смутить.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.