Face control - [46]
– Слушай, Бурзум, у поволжских крестьян во время голода этих самых эмоций должно было быть еще больше, не так ли? Ведь дело, по сути, не в самом негативе, а в степени организации нервной системы, тонкости натуры. Чувственности человека. Признаюсь тебе, все говорят – детство, детство, счастливая пора. Да я в детстве чаще думал о суициде, чем когда бы то ни было еще! И этому была масса причин. Непонимание со стороны родителей, например. Они выражали любовь так, как им казалось правильным, как было принято, но не могли понять, что же, в конце концов, надо от них капризному избалованному чаду! Меня все считали жестоким ребенком. Знаешь почему?
– Почему?
– Когда я ссорился со старшими, я доводил их до белого каления, принимая любое наказание, любую ругань не плачем, не руганью и не тихой покорностью, а смехом. Злым, порой истерическим смехом! И чем больше меня наказывали, тем сильнее я смеялся. Думаешь, мне было весело? Ни капли!
– Наверное, уже тогда у тебя были проблемы с психикой, Мардучок!
– Только никто, даже моя любящая мамочка, не мог этого увидеть. Она только сильнее раздражалась, кричала на меня. Вот что было настоящей трагедией для маленького человечка!
– Знаешь, – невпопад говорит Бурзум, – давай больше не будем расставаться. Ты уйдешь от жены, я от мужа, и мы будем всегда рядом.
Я молча пью пиво и глажу пакетик с кокаином, успешно приобретенный в темной подворотне неподалеку от Народной улицы.
34
7 марта, воскресенье
13:30. Последние дни помнятся смутно, сквозь призму кокосово-пивной эйфории.
Неутомимая Бурзум с утра до вечера таскалась по городу, зависала в Национальном музее, по нескольку раз в день торчала на Староместской площади, ожидая перезвона колоколов астрономических часов. Что до меня, подобные туристические фишки не в моем вкусе. Я только и сделал, что, в память о своем вечно притесняемом народе, посетил бывшее гетто, Йозефов. Когда-то евреев и христиан разделяла глухая стена. Сейчас от гетто остались лишь шесть синагог, старое еврейское кладбище да еврейская ратуша. Странно, но стоя в Пинкассовой синагоге у плиты с самой длинной в мире эпитафией чешским и моравским евреям, погибшим от рук фашистского быдла, мне показалось, что я вот-вот заплачу. Позже, гуляя по кладбищу, слезы вновь подкатили к моим глазам. Мне было удивительно грустно и хорошо.
По вечерам мы отжигали в клубах, пили абсент, нюхали кокс, жрали кислое или Е.
Сегодня с утра (если считать это утром) Бурзум, лежа в постели, пьет прямо из горлышка приторный «Бейлиз», предусмотрительно купленный накануне. Я курю гаш и потягиваю отменный пилзенер.
– Ты заметила, сколько здесь цветных людей? – спрашиваю я.
– Цветных? По-моему, немного.
– Я имею в виду волосы. Зеленые, синие, красные…
– Это да. И много пирсинга.
– Я, пожалуй, тоже окрашусь. В красный. Эта идея вставляет мою подругу. Она воодушевляется и тащит меня в душ.
– Быстрее, Мардук, собирайся, не терпится увидеть тебя радикальным. Давай тебе еще и бровь проколем.
– Ну нет, это отстой, – я нехотя откладываю в сторону новый джойнт.
– Тогда набьем что-нибудь на спину, к примеру.
– Слушай, меня вполне удовлетворяет моя тату. Я делал ее на определенном жизненном этапе, когда изменился сам и изменил свой образ жизни. В этом была своя идеология.
– А разве сейчас, со мной, у тебя нет идеологии?
– Ты очень дорога мне, но, скажи на милость, при чем здесь идеология? Не могу сказать, что во мне что-то круто изменилось. – Я осторожно встаю под прохладную воду. – Вот если бы пирсинговать язык. Круто будет в процессе утомительных переговоров со всякими занудливыми жлобами невзначай его продемонстрировать.
15:25. Тату-салон в Градчанах с незатейливым, как, впрочем, и все в Чехии, названием, вроде «Underground». Я крашу волосы в красно-рыжий, а Бурзум все же решилась проколоть себе соски.
– Пробей еще и клитор, – предлагаю я.
– Только когда ты то же самое сделаешь со своим членом.
Ребята, работающие в салоне, честно предупреждают:
– Грудь будет болеть, и довольно долго.
– Это что, я не смогу ее трогать? – негодую я.
Ребята смеются.
16:50. Курим с чехами из салона. Примерно нашего возраста, два парня и одна девчонка, имеют очень похожие имена типа Янек, Ян и Яна. По-моему, здесь всех так зовут. Ну, еще Густавами.
– В Чехии не очень любят русских, – говорит Яна. – Из-за танков.
У Яны большой красивый бюст и проворный язычок, которым она часто облизывает свои и без того влажные губки. Возникают мысли о минете. Здорово было бы кончить на эту прекрасную грудь.
– Русских не любят в основном те, кому уже за сорок. Молодежи по хую, – пытается сгладить неловкость Ян.
Он выглядит немного уставшим, худой и бледный, с темными кругами под глазами. Я думаю о героине. Спросить, что ли?
– Да нам самим это по хую, – говорит Бурзум.
– Только не мне. – План настолько хорош, что неожиданно сильно цепляет и тянет на разглагольствования. – Всегда обидно слышать подобное. Когда тебя отождествляют с твоей ебаной родиной. Чувствую себя отчасти виноватым.
– Почему? – недоумевают чехи. – Тебя ведь тогда еще даже на свете не было.
– Обидно потому, что я, еврей, который родился в мрачной холодной стране, виноват, потому что до сих пор не слил из нее, как бы стыдно ни было называться россиянином.
Что вы готовы сделать ради денег? Вы любите дорогие машины? Вам никогда не казалось, что вы лучше остальных? Главный герой романа, молодой московский бизнесмен, занимающийся рекламой, всю свою жизнь отвечал на эти вопросы утвердительно. Но вот более крупные хищники отняли у него его бизнес, от него ушла девушка, и выяснилось, что плата за поверхностный лоск гламурной жизни может быть очень велика.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный герой романа – прожигатель жизни, мечтающий об открытии собственного ночного клуба на деньги спутницы Вероники, старше его на 20 лет. На протяжении романа он разрывается между грезами о другой жизни, где будет клуб, слава и вечная молодость, и необходимостью управлять настоящим. Зазор между двумя реальностями сводит его с ума, а безумие толкает на преступления. Ни герой, ни читатель до конца не уверены, кто перед ними. Ведь физическое существование героя: походы в спортзал, встречи в кафе и вечеринки – намного иллюзорнее его фантазий.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.