Фабрика волшебства - [5]

— Все бы ему бродить где-то, соловьев слушать, звезды считать!

— А уж путешествовать любит — страсть! Все окрестности фабричного города облазил.

— На всех фермах бывал! Мне ли не знать!

Рудольф незаметно потер бок. Именно туда ему попало тянучечной оглоблей в последней его разборке с фермерскими детьми.

— Одевается он слишком легко и ненадежно, — сказал Мефодий, поправляя балахон, закрывающий его от горла до огромных ботинок.

— Да и безвкусно, если быть честным! — вставил реплику Рудольф и поправил свой пиджак из мутной тянучки с малиновыми манжетами.

— Ничего и не тощий! — не утерпел Ивка. — У меня уже давно выросли мускулы. Вот, глядите. И тут тоже! И тут! Пускай не такие мощные, как у Рудольфа, но настоящие! И одеваюсь я удобно. Вот штаны. Из прочной и легкой материи. Пропитаны специальным составом тянучки, не намокают, но пропускают воздух. Безрукавка! Я люблю безрукавки. И ткань, пощупайте какая мягкая ткань. Моя мама любила туники из такой ткани. Коричневая. Как тогда… — он запнулся.

— Ага, и ботинки на толстой подошве с высокой шнуровкой, — поспешно добавил Мефодий, чтобы поскорее проскочить грустную для друга тему.

— А еще он темноволосый…

— Как мама, — уточнил Ивор.

— … и загорает всегда до черноты. От этого его яркие синие глаза…

— Как у папы!

— … и белозубая улыбка, как будто сияют на его смуглом лице.

— Уф! — сказал Рудольф. — Какое сложное дело — сочинять сказку. Столько истратили сил, а всего лишь описали героев.

— А ты думал. Сказительство — это тебе не с оглоблей по полям скакать.

Но Рудольфа не интересовали оглобли. Он спросил, дрожа от нетерпения.

— А что дальше?!

— А дальше нужно какое-то событие, которое разом изменит жизнь наших героев!

— И что это будет? — проговорил Мефодий. — В нашей жизни ничего не случается!

— Как это что? — Ивор встал и подошел к самому обрыву. Далеко внизу расстилались лесные просторы. Бесконечную темно-зеленую даль разрезала жирная черная полоса Ахеронта — странной и страшной реки. А в ее изгибе лежала…

— В жизни наших героев произошло одно событие, которое разом перевернуло их судьбу и дало шанс дотянуться до самых заветных мечтаний.

— Что же это? — спросил Рудольф. Ивор понял, что он подыгрывает ему, как рассказчику. Потому как любой даже самый маленький мальчишка в Государстве знает, что может исполнить все мечты.

… фабрика волшебства.

Непознанная, загадочная, таинственная. О ней ходит множество легенд, но многословие рассказчиков — верный признак неосведомленности. Ибо никто не может сказать в точности, что происходит за магическими стенами. А кто может, тот помалкивает, связанный строжайшим контрактом.

Ее стены образуют огромную четырехконечную звезду, ориентированную по сторонам света. Говорят, это нужно для того, чтобы удержать в узде субстанцию волшебства, источник которой находится глубоко под землей. Это единственный источник субстанции, без него Государство будет обречено.

Именно эту форму копируют звезды, которые носят все люди в разные времена прошедшие открытый набор. И в зависимости от их достижений в магическом искусстве концы этих звезд загораются разными цветами.

Не смотря на то, что темная звезда фабрики прекрасно видна с Обвала, разглядеть, что находится на ее территории невозможно. Потому что над фабрикой постоянно висит странный серебристый туман, который скрывает от посторонних взглядов тайны самого важного места Государства. Лишь в центре звезды плотное одеяло тумана пробивает острый шпиль, который возносится над черными стенами на невообразимую высоту.

— Открытый набор, — сказал Ивор.

— Жаль, что его уже десять лет как не было, и, наверное, столько же не будет, — вздохнул Мефодий.

— Эй! Что за чушь ты несешь?! — взъярился Рудольф.

— Что не так? — дородный юноша удивился реакции друга. — Разве я не прав?

— Конечно, не прав! Не было набора десять лет, и что?! Наоборот, шансы того, что он пройдет уже завтра повышаются многократно.

— Это пустая вера, основанная на детском понимании мира, — сказал Мефодий. — Между тем я очень хорошо изучил обстановку в Государстве и сделал вывод, что открытый набор фабрике попросту не нужен…

— Тьфу на тебя! Этот научный подход только все портит! К тому же все знают знаменитое изречение Первого Волшебника. Не человек выбирает фабрику, а фабрика выбирает человека! Заруби это на своем картофельном носу!

Мефодий гордо вскинул все свои подбородки.

— Может быть, у меня и не такой благородный нос, — произнес он тонким от оскорбления голосом, — но зато я крепко стою на ногах реальности и не верю в детские сказочки. Нет никаких документальных подтверждений этой фразы, якобы сказанной Первым Волшебником.

Ивор переводил взгляд с одного друга на другого и впервые не знал, как их утихомирить. Как унять конфликт, если сам всем сердцем болеешь за одну из сторон, а разумом понимаешь вторую.

— Ребята! Тпру! Остановитесь! Прекратите! — закричал он, протискиваясь между друзьями, которые уже ухватили друг друга за грудки. — В нашей сказке открытый набор обязательно будет. И произойдет все настолько внезапно, что…

Договорить не успел. В мире что-то неуловимо изменилось. Ивор нутром почувствовал это. Его сфера волшебства ожила, почти как тогда, в детстве, когда мусорный монстр украл его субстанцию волшебства чтобы ожить и сделать свое темное дело. Мамин перстень с вделанной в него треснутой жемчужиной потеплел и выдал порцию субстанции волшебства.