Фабрика офицеров - [215]

— Однако мой авторитет будет подорван, — озабоченно проговорил Ратсхельм.

— Ни один человек не может не подвергаться опасности, — заметил Вирман, наслаждаясь только что одержанной победой. — Вы, наверное, знаете знаменитое выражение: «Мир — не всегда самый лучший выход…» Это относится и к вам. Я же даю вам в руки решающий шанс: с моей помощью вы можете нанести своему противнику уничтожающий удар. Для этого вам достаточно сделать заявление, а каким оно должно быть — это мы вместе подумаем. Но между нами должна быть полная откровенность, и тогда вы безусловно одержите верх над господином Крафтом.

— Вы думаете, что это удастся? — спросил Ратсхельм тоном человека, обретшего надежду.

Старший военный советник юстиции утвердительно закивал головой, бросив в сторону капитана Катера несколько признательных взглядов. Затем Вирман взял свой портфель и сказал:

— Я хочу доверить вам, мои дорогие друзья, секрет, который держу в строжайшей тайне.

Оба визитера закивали.

Вирман вынул из портфеля какое-то дело и начал его листать. Наконец он, видимо, нашел то, что искал. Это была копия какого-то письма. Постучав по листку пальцем и обведя офицеров взглядом, он торжественно сказал:

— Здесь у меня находится письмо фенриха Хохбауэра, которое он написал своему отцу, коменданту Орденсбурга. Это письмо, написанное две недели назад, попало в мои руки окольным путем. Меня просили хранить его. И я должен заявить, господа, что это не просто письмо, а очень важный документ, который имеет серьезное значение для произошедших здесь событий. В нем прямо называется виновник. Но если и этого будет недостаточно для доказательства, тогда мне придется коснуться другого места в письме. А оно имеет отношение к вам, господин капитан Ратсхельм.

— Ко мне? — спросил тот недоверчиво.

— Точно так, — сказал старший военный советник юстиции, благоговейно сложив руки. — Скажу вам откровенно, что эта часть письма буквально потрясла меня. Она-то и явилась причиной, почему я, узнав о смерти фенриха Хохбауэра, связался по телефону с вами, господин Ратсхельм. Ибо эта часть письма свидетельствует о доверии к вам и о восхищении вами, как уважаемом начальнике курса. Это о вас, господин капитан Ратсхельм! Эту часть письма можно смело рассматривать как своеобразный манифест преданности.

Капитан Ратсхельм стыдливо уставился в пол. Вирман и Катер смотрели на него отнюдь не осуждающе.

— Мне не зря доверяют, — объяснил Ратсхельм с умилением, а затем с твердостью добавил: — Господин старший военный советник юстиции, прошу вас, располагайте мной целиком и полностью.

— Ну наконец-то! — воскликнул Вирман, нисколько не скрывая своего триумфа. — Итак, решено! Я поздравляю вас, господин капитан Ратсхельм, с принятым решением. Дорогой Катер, налейте нам еще по рюмочке. У нас впереди длинная, напряженная ночь. Сначала мы запротоколируем показания нашего друга Ратсхельма, а уж затем «прочешем» фенрихов из учебного отделения «Хайнрих». А вы, дорогой Ратсхельм, назовете мне имена тех фенрихов, с которыми Хохбауэр дружил, и тех, кто являлся его противниками. А когда все это будет сделано, мы допросим вашего обер-лейтенанта Крафта.

— И все в течение этой ночи? — изумленно спросил Катер.

— Время торопит, — доверительно сказал Вирман, — и нам нужно произвести, так сказать, снайперский выстрел. Я так налягу на Крафта, что уложу его.

Старший военный советник юстиции Вирман вышел из гостиницы и направился в помещение шестого потока. В ту ночь кабинет капитана Ратсхельма превратился в штаб-квартиру Вирмана, а сам Ратсхельм получил задание прикрыть фланги, что означало — отсечь советника юстиции от обер-лейтенанта Крафта, который, судя по всему, нисколько и не интересовался этим, так как был занят с Эльфридой Радемахер.

А в это время старший военный советник юстиции Вирман одного за другим вызывал к себе фенрихов; для каждого у него было отведено по пять — десять минут, в течение которых он зондировал почву. На все это у Вирмана ушло почти пять часов, с девятнадцати до двадцати четырех.

Однако энергии Вирмана, казалось, не было конца. Он понимал, что если ему удастся свалить самого важного зверя на своем служебном пути, что с его холодной расчетливостью вполне возможно, то долгожданная должность председателя трибунала окажется вполне досягаемой.

Методы расследования Вирмана характеризовались классической простотой. Согласно им допрос свидетеля как бы расчленялся на три фазы.

Первая фаза: Вирман действует открыто, как должностное лицо, не скрывая ни того, кто он такой, ни того, как много он может сделать, ни того, кто стоит за его спиной. Он внушает будущим свидетелям, что способен распорядиться их судьбой, способен возвеличить их, но также и бросить в тюрьму.

Вторая фаза: Вирман показывает, что он тоже человек, насколько это ему удается. Он пытается даже проявлять отеческие чувства. Во всяком случае, он стремится показать, что понимает своего собеседника. Он намекает, что и ему не чужды некоторые человеческие слабости, в этот момент он даже подмигивает собеседнику, демонстрируя свое доверие и надеясь на то, что ему ответят тем же.