Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик - [90]
Первоначально полемические статьи не включались в «Московский телеграф», так как Полевой видел задачу журнала в распространении знаний. Но со второй книжки (за январь 1825 г.) было создано отдельное «Прибавление к “Московскому телеграфу”», в котором велась полемика другими журналистами[723]. Позднее причину этого решения он объяснил «необходимостью дать место для защиты обидимым. Себя защищать я все еще не хотел»[724].
До июня 1825 г. Полевой почти не реагировал на многочисленные критические выступления Булгарина и Греча («признаюсь, некогда заниматься мне перебранками, в которых прав не правый, но многоречивый, громкоголосый»[725]). С целью защитить свой журнал в глазах публики Полевой поместил обширное обозрение выступлений против своего детища в нескольких номерах «Особенного прибавления к “Московскому телеграфу”»[726]. Причину многочисленный нападений Полевой видел в нелитературных отношениях: в своей беспристрастности («приговоры мои книгам возмутили несколько литераторов, и они вступились за себя и за друзей своих») и в «товариществе» («критики на “Телеграф” производились по верному правилу товарищества, и критикующие подавали взаимную помощь друг другу»). Статья построена как опровержение по пунктам («обвинения отдельные – обвинения общие – обвинения мелочные – обвинения в незнании грамматики – обвинения особенные») всех критических статей, направленных против журнала. В ней обосновывалась пристрастность и противоречивость мнений оппонентов.
Большую известность получили публикации Полевого, построенные в форме беседы редактора с неучем Матюшею, верящим всему, что напечатано в изданиях Булгарина[727]. Основываясь на многочисленных ошибках и неточностях, допущенных в «Северной пчеле», «Северном архиве» и «Литературных листках», автор обличал их издателя в необразованности, плагиате, саморекламе и хвастовстве.
Полевой, подобно своему оппоненту, прибегал к нелитературным методам ведения полемики. Он обещал напечатать булгаринское письмо от 27 ноября 1824 г., в котором тот предлагал ему «отступиться» от мысли издавать собственный журнал, «снять вместе откуп журнальный» и «со всем жаром сердобольного участия пугал его затруднениями, сопряженными с званием издателя, уговаривая действовать лучше общими силами»[728].
Выпадами друг против друга к концу 1825 г. оппоненты довели полемику до абсурда. Непрекращающаяся мелочная журнальная перебранка, основанная на сведении личных счетов, а не на решении принципиальных литературно-эстетических вопросов, вызывала раздражение современников.
С 1826 г. противостояние двух журналистов кардинально изменилось. Полевой «решительно отказался от антикритик» и «положил за правило ‹…› не вступать в обширные словопрения и состязания»[729]. Реорганизованный «Московский телеграф» старался избежать «личностей», что видно на примере отклика «Телеграфа» на отрицательную рецензию на книгу Е. А. Баратынского в «Северной пчеле»[730]. В журнале была помещена эпиграмма Баратынского, причем «зоил» не был назван[731]. Вместе с тем, Полевой признал справедливость мнения Булгарина об издании А. Максимовичем географических карт[732]. «Северная пчела» соответственно старалась не задевать «Московский телеграф».
Во взглядах Булгарина и Полевого на состояние русской литературы и на положение писателей намечались общие моменты. В «Московском телеграфе» в 1826 г. появлялись материалы об авторском праве и гонораре за оригинальные сочинения и переводы, а также суждения, посвященные коммерческой стороне издательской деятельности[733].
Но на этом уровне полемика не удержалась. В немалой степени потому, например, что с начала 1827 г. на страницах «Московского телеграфа» под различными псевдонимами начал «наездничать» князь П. А. Вяземский[734]. В своих статьях непримиримый противник указывал на различные ошибки в «Сыне Отечества» и «Северной пчеле», прибегая к оскорблению оппонента. В разборе булгаринской (?) статьи «Письма на Кавказ о литературе, науках и искусствах. Письмо второе», подписанной псевдонимом Д. Р. К., было напечатано: «Нам сказывали, что подписные буквы под “Письмами на Кавказ” Д. Р. К. не заглавные трех прозваний, как бы то казалось с первого взгляда, а просто три согласные буквы одного названия [дурак]»[735]. Да и сам Полевой в одном из редакторских примечаний заявил: «Тот оскорбит меня, кто подумает, что я хоть что-нибудь общего имею с издателями “Северной пчелы” и что я беру что-нибудь из сей газеты»[736]. На конкурентный характер борьбы с «Северной пчелой» указал М. Ф. Орлов, писавший 6 июня 1827 г. Вяземскому: «Сделав особое отделение для журналистики, вы сделали большую ошибку, ибо поставили себя в некоторую необходимость ругаться со всеми ‹…› но и у вас есть много несправедливостей. Например: вы враги “Северной пчеле”, а приятели “Инвалиду”, не по достоинству сих журналов, но единственно по положению и отношениям вашим с редакторами. ‹…› Из сего выходит часто разбор мелкий и недостойный вашей благонамеренности»
