Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик - [119]

В 1830–1840-е гг. любимым литературным жанром обитателей усадеб был исторический роман, одним из зачинателей которого в России являлся Булгарин. Из исторических романов они узнавали о событиях далекого прошлого, о характерах исторических лиц. Из них же извлекали нравственные уроки мужества, чести, преданности Отечеству. И все это – в форме увлекательного рассказа.

Немалые усилия прилагались к тому, чтобы заполучить булгаринские романы «Димитрий Самозванец» (СПб., 1830) и «Мазепа». Их читали по нескольку раз с неизменным удовольствием. К примеру, Чернавин трижды прочел роман «Мазепа». А «Димитрий Самозванец», благодаря неоднократному прочтению, так хорошо «в памяти сохранился» (Д. 57. Л. 46), что берёзовикский барин желал приобрести его французский перевод, чтобы практиковаться в языке.

Помещики считали исторические романы Булгарина образцовыми, а в сочинениях его собратьев по перу находили всевозможные оплошности. Так, прочитав роман К. П. Масальского «Регенство Бирона» (СПб., 1834), Чихачев фантазировал: «Будь я grand commandant[1043], я бы позвал Булгарина и приказал ему под эгидою моего отличного благоволения, натурально, денежного, положим, в 30 тыс. ассигнациями, сделать выправочки, подмалевочки и тому подобное, и тогда книгою “Бирон” я бы столько же наслаждался, сколько на бывшее существование его (живого) негодую» (Д. 57. Л. 89 об.).

Жанр нравственно-сатирического романа о современной жизни, введенный в русскую литературу Булгариным, также отвечал читательским ожиданиям провинциальных дворян. Воспитанные на литературе эпохи Просвещения, они стремились извлечь из книг и полезное (познание мира, людей и самого себя, исправление нравов), и приятное (занимательный сюжет, юмор, живой язык). В дневниках и письмах Чихачева и Чернавина упоминается роман Булгарина «Памятные записки титулярного советника Чухина, или Простая история обыкновенной души» (СПб., 1835). Судя по тому, что книгу не раз перечитывали, она очень нравилась. Удивляет, что в документах из усадебного архива не встречается название первого и самого известного нравственно-сатирического романа Булгарина – «Иван Выжигин» (СПб., 1829). Вероятно, он был прочитан вскоре после выхода в свет, а самые ранние из сохранившихся дневников Чихачева и Чернавина датированы соответственно 1831-м и 1834-м гг.

В Дорожаеве и Берёзовике признавали только «дельную, толковую» словесность, которая показывает жизнь как она есть, обличает пороки и смягчает нравы. Эти задачи решал не только нравственно-сатирический роман, но и сатирический нравоописательный очерк. Помещики были единодушны в оценке очерков Булгарина, помещенных в 7, 9 и 10 частях второго издания его «Сочинений». «Решительно все статьи хороши, и весьма трудно для меня вспомнить статью, которая бы мне больше понравилась, нежели другая, – все хороши» (Д. 57. Л. 73), – заявлял Чернавин. Зять вторил ему: «Фаддей Венедиктович – славный малый. Дай Бог ему доброе здоровье. Авось, еще томов 24 напишет» (Там же. Л. 74). Вопреки мнению Чихачева о том, что «женский пол не охоч до статеек булгаринских» (Д. 59. Л. 45 об.), его супруга их читала (Д. 63. Л. 11 об.) или просила мужа почитать вслух: «Наташа, сама занявшись пряжей, предложила мне г-на Булгарина» (Д. 57. Л. 72).

Булгаринские очерки нравов, остроумные и назидательные, буквально приковывали внимание читателей. Так, 6 и 7 февраля 1835 г. Чихачев с утра до вечера не выпускал из рук седьмую часть «Сочинений»:

Статейка «Модная лавка, или Что значит фасон», будучи предметом, кажется, неважным, написана отчётисто. ‹…›

«Урок фанфаронам и ветреникам», на мой вкус, крошечку пересолен. Или это от того, что читал его, уже отужинавши?

«Нежная маменька и наставник» показались мне весьма правдоподобны, хотя я по центровлекущей силе уже лежал в постеле и не читал, а только слушал.

Сегодня, проснувшись и не вставая с места, отправился на «Качели», где нашел много забавного. За сим последовала статья «Досуг и недосуг». Но мне кажется, что под этой статьей надобно бы подписать 1799-й год, относя не к стилю, а к происшествиям.

Лишь кончил «Нового физиономика» и хотел приняться за «Беду от денег», проснулась жена, надлежало ее потормошить, да и вставать (Д. 57. Л. 72–72 об.).

Браво! Наконец я нашел статейку посредственную у Фаддея Венедиктовича: это «Новый год» ‹…›. Кажется, он утомился!! Да и невозможно вечно бодрствовать, вечно работать, вечно тешить читателей. Все в природе дряхлеет-изнемогает. Даже и мои прекрасные способности, и мое удивительное красноречие, и моя богатейшая физиогномия начинают ослабевать. Видимо, нет этого кадансу! Нет этого эфиру! Нет этого марганизма [?]! Нет этой диорамности, вещунства, плесоведения, друидизма, фанталётности…

Что вы? Что вы, г. Чихачев? Вы спятили?? Вот что значит осмеливаться критиковать Булгарина!

Ну, зато следующая статейка «Мои недостатки» мне полюбилась, полюбилась, полюбилась, полю-билась.

«Извозчик-метафизик» хорош, хорош собачий сын. Только типографических ошибок много – и так поделом же я сказал «собачий сын».

«Как жаль, что я не богат, и хорошо, что я не богат». Н-но! Изрядно написано! ‹…›