F. O. B. Венера - [4]

Леона Каммингс покачала головой.

— Я говорила с ним. Нет необходимости во встрече. То есть если вы настаиваете на пенсии.

— Конечно, я настаиваю. И я намерен их ликвидировать.

— Вы не можете их ликвидировать.

— Что вы имеете в виду?

— Вы забываете, мистер Данлап, что не вы являетесь законным руководителем этих предприятий, а я.

— Но право решающего голоса…

— Многое из этого под моим именем, помните? И, вероятно, больше, чем вы думаете. За последние несколько лет вы подписали много бумаг. Харкин говорил мне, что вы подписали практически все.

— Что ты пытаешься мне сказать? Ты случайно не угрожаешь вытолкнуть меня из моего собственного бизнеса?

— Конечно, нет, мистер Данлап. Вы сами вытолкнули себя. У вас больше нет бизнеса. И я вам говорю, что если вы собираетесь выйти на пенсию, вы свободно можете сделать это прямо сейчас. Вы можете выйти из этого офиса в эту самую минуту, не подписывая ничего.

— А теперь послушай меня, на моей стороне закон…

— Думаю, для вас было бы лучше, если бы вы забыли о юридическом аспекте. Вот что сказал мистер Харкин, после того, как я показала ему некоторые из бумаг, которые вы приказали мне собрать относительно нескольких небольших сделок.

— Это шантаж, тебе не сойдет это с рук. Выгнать меня из моего собственного офиса.

— Мой офис. Мой бизнес.

Леона Каммингс ярко улыбнулась и выписала чек.

— Вот, пожалуйста, — сказала она. — Маленький подарок на пенсию в знак нашей дружбы. Четыре тысячи долларов. Это то, что вы заплатили мне в виде бонусов. Я сохранила эти деньги, потому что всегда намеревалась вернуть их вам. Сентиментальный жест.

— Но…

— Я желаю вам счастья на пенсии, — сказала ему Леона Каммингс. — Это то, что вы всегда хотели, не так ли?

Итак, Лоуренс П. Данлап взял чек. Его собственный дом был заложен, и четыре тысячи долларов не купили бы ему ранчо, особняк или большой участок во Флориде. Все, что он покупал в течение следующего года, было выпивкой. И в свой пятьдесят четвертый день рождения, когда он читал в газетах о Леоне Каммингс и ее новом проекте жилищного строительства в Саут Сайд, он обнаружил, что у него осталось достаточно денег, чтобы купить подержанный револьвер и несколько новых пуль.

Затем Данлап наконец ушел на пенсию, на семейный участок на кладбище.

Кларк Холтон никогда не знал, откуда она, да он и не спрашивал.

Невозможно сказать, сколько их появилось в первые годы: созданий, подобных той, которая называла себя Маргарет Керн.

Фамилия вряд ли была необходима, поскольку в большинстве случаев — включая Маргарет, — брак переходил в новую фазу. Сейчас она была Маргарет Холтон, его собственная Маргарет, шесть лет замужем и мать пятилетней девочки по имени Пегги.

Все те, кто вышли замуж, казалось, были одноплодными, и все они родили совершенно нормальных, золотоволосых маленьких девочек. Полную копию по своей природе.

Кларк Холтон гордился своей дочерью и обожал свою любимую жену. Она была мудра так, как мужчина предпочитает видеть в женщине, и очаровательно наивна во всем остальном. Хотя он ничего не знал о ее прошлом до их брака, он был полностью доволен настоящим. Маргарет позаботилась об этом.

Если было что-то странное или смущающее в его жене и ребенке, Кларк Холтон оставался в неведении об этом — по крайней мере, пока не стало слишком поздно. Он никогда не понимал, что особой задачей Маргарет было изучение анатомии и физиологии человека или что она родила Пегги просто для того, чтобы обеспечить себя легкодоступным помощником.

Однажды ночью в подвале он все узнал.

На следующий день Маргарет рассказала своим соседям, что Кларк Холтон уехал в долгую командировку. На самом деле его перевели на завод в Алабаме, и пока он обосновывался и искал дом там, она намеревалась продать дом здесь, а затем присоединиться к нему.

Спокойная и невозмутимая — и полностью вымытая после всей той грязной борьбы с печью в полночь — прелестная маленькая Пегги играла во дворе за окном.

Маргарет с любовью смотрела на своего отпрыска, когда соседская леди лучезарно улыбалась и изливала свои чувства по поводу ее дитя.

— Да, она выглядит просто восхитительно, — ворковала соседка. — Прямо как ты!

Маргарет признавала лесть, но даже у чужака могут возникнуть некоторые угрызения совести, если быть честным и правдивым. Поэтому она посмотрела на Пегги, которая сидела на корточках в пыли и играла в шарики с сувенирами, которые она пожелала сохранить после инцидента прошлой ночью.

— Да, — ответила Маргарет. — Она действительно похожа на меня. Но у нее глаза отца.

Рой Хинчли осознавал, что его тело обвисло, а кожа была изношена из-за проблем бесчисленных невротиков и бесчисленных психотиков, но никогда за все годы своей психотерапевтической практики он не встречал такого пациента. Разговор о параноидальных заблуждениях!

В этом не было необходимости, потому что пациент все время говорил.

— Не спрашивайте меня, как я узнал, доктор, но я клянусь вам, что это правда.

— Что правда?

— В мире больше не осталось женщин. — Пациент сел. — Вот почему я обратился к вам за помощью, доктор. Не только потому, что я сам в ней нуждаюсь, но и потому, что она нужна всем нам — всем нам, мужчинам, — теперь, когда женщин больше нет.